Корабль-призрак

Шрифтен последовал за ними, и, когда они подходили к лестнице, ведущей в их тюрьму, Кранц в приступе дикого бешенства вырвался от солдат и дал Шрифтену такого пинка, что тот отлетел на несколько сажен вперед и растянулся во всю длину на мостовой.

– Вот это здорово! Хи! Хи! – крикнул Шрифтен, с трудом подымаясь на ноги и с усмешкой глядя на Кранца.

Прежде чем за Кранцем и Филиппом закрылась тяжелая дверь подземелья, глаза их встретились с глазами солдата Педро, и в них они прочли, что этот человек сделает для них все, чтобы выручить их из беды. И это был для них луч надежды в мрачной подземной тюрьме.

Глава XXXIII

– Итак, все наши надежды погибли! – воскликнул Филипп. – Что теперь может помочь нам уйти из цепких лап этого тщедушного тирана?

– Может неожиданно представиться случай, когда его меньше всего предвидишь, – сказал Кранц, – будем надеяться на лучшее. Прежде всего надо немного пообождать и дать гневу коменданта время немного улечься. Он, несомненно, любит деньги, а нам известно, где скрыты все сокровища команды; полагаю, что его можно будет соблазнить этими богатствами настолько, что он взамен их согласится даровать нам свободу!

– Это не невозможно! Но что вы скажете, Кранц, про этого негодяя Шрифтена? Он положительно преследует меня всю жизнь и действует как будто по чьему-то наущению.

– Он как будто является воплощением вашего рока, но сейчас я думаю не о нем, а о том, не намеревается ли наш комендант оставить нас здесь без пищи и питья.

– Это бы не удивило меня: я убежден, что он не прочь извести меня, и если он не может убить, то, во всяком случае, может измучить меня и замучить даже до смерти!

Между тем комендант, как только пришел в себя от овладевшего им в первую минуту бешенства, потребовал к себе Шрифтена, чтобы подвергнуть его подробному допросу, но того нигде не могли найти. Часовые у ворот утверждали, что он не выходил и даже близко не подходил к воротам; в форте его тоже нигде не было. Обыскали все жилые и нежилые помещения, но все безуспешно.

– Неужели его заперли вместе с теми двумя? – подумал комендант. – Быть не может! Пойду посмотрю!

Спустившись и приотворив дверь подземелья, он заглянул в нее и хотел было удалиться, не сказав ни слова, но Кранц обратился к нему со словами:

– Нечего сказать, синьор, милое обхождение с людьми, с которыми в столько времени вели дружбу и делили время! Бросать людей в подземелье потому только, что какой-то неизвестно откуда взявшийся субъект объявил вам, что мы не те, за кого себя выдаем. Быть может, вы не откажетесь прислать нам сюда немного воды – нас мучает жажда.

Комендант, смущенный странным исчезновением голландского матроса, положительно был выбит из позиции и не знал, как себя держать. На последние слова Кранца он ответил довольно мягко и вежливо:

– Я сейчас распоряжусь, чтобы вам принесли воды, синьор! – И, поспешно заперев дверь, удалился.

– Странно, – заметил Филипп, – он теперь как будто в более миролюбивом настроении!

Спустя несколько минут явился Педро и принес кувшин воды.

– Он исчез, точно по мановению волшебного жезла, его ищут повсюду и нигде не могут найти!

– Кого? Этого старого одноглазого матроса?

– Да, того самого, которому вы отпустили такой здоровый пинок, что он отлетел на тот конец двора. Наши думают, что это был вовсе не человек, а оборотень. Часовые говорят, что он даже и не подходил к воротам. Каким же образом он мог уйти отсюда, положительно непостижимо, и, как я заметил, это обстоятельство чрезвычайно смущает нашего коменданта!

– Вам поручено присматривать за нами, Педро?

– Не знаю, но думаю, что эту обязанность возложат на меня.

– Так вот, Педро, скажите коменданту при случае, что, когда он пожелает меня выслушать, я имею сообщить ему нечто важное!

Педро ушел.

– Ну, вот, Филипп, – продолжал Кранц, обращаясь к своему другу, – я могу теперь напугать этого маленького коменданта и заставить его выпустить нас на свободу при условии, что вы согласитесь сказать, что вы – не муж вашей Амины.

– Этого я не могу сказать, Кранц, отречься от своей жены я не в состоянии, будь, что будет!

– Я это предвидел… но если вы не согласны с тем, что я предлагаю, то, право, не знаю, что могу сделать… ну, все равно, попытаюсь сделать, что можно… дайте мне подумать…

Кранц принялся ходить взад и вперед, раздумывая и соображая; но не прошло и четверти часа, как дверь их камеры отворилась и вошел комендант.

– Вы имели сообщить мне что-то! Я слушаю! – сказал он.

– Прежде всего я попросил бы вас привести сюда этого одноглазого негодяя для очной ставки!

– Я не вижу в этом никакой надобности, – возразил португалец. – Говорите, что вы имели мне сказать!

– Ну, так знаете ли, с кем вы имеете дело в лице этого одноглазого урода?

– С голландским матросом, я думаю!

– Вы ошибаетесь: это оборотень, воплощение дьявола, который был причиной гибели нашего судна и который несет с собой несчастия всюду, где только появляется!

– Вы смеетесь надо мной!