Корабль-призрак

– Где твоя мать, Педро? – спросила Амина.

– Она ушла к своим друзьям на весь вечер, и мы с вами остались одни, – сказал мальчик. – Можно мне остаться с вами?

– Конечно можно! Ну, а скажи мне, можешь ты сохранить что-нибудь в тайне?

– Да, могу! Скажите ваш секрет, и вы увидите, что никто ничего не узнает!..

– Мне нечего сказать, мой милый, но я хочу устроить с тобой такую игру: я хочу показать тебе разные вещи на твоей ладони!

– Ах да, да… Покажите!

– Хорошо, я покажу тебе, но только если ты мне обещаешь никому не говорить об этом!

– Нет, нет, клянусь вам Пресвятой Богородицей, никому ничего не скажу!

– Ну, так смотри же!

Амина разожгла уголья на жестяном блюде, поставленном у нее на ногах, затем взяла гусиное перо, чернила и пару ножниц и написала на клочке бумаги несколько букв, напевая при этом какие-то непонятные слова, после того кинула на уголья кориандровые семена и ладан, отчего в комнате распространился сильный удушливый аромат.

Тогда она посадила Педро на низенькую скамеечку подле себя и, взяв правую руку мальчика, некоторое время держала ее в своей, после чего начертила на его ладони квадрат и какие-то буквы или знаки на каждой из сторон квадрата, а в центр его налила немного чернил, так что образовалось нечто вроде черного глазка величиною с полкроны.

– Ну, теперь все готово! – сказала она. – Смотри, Педро, на это черное пятно чернил и скажи, что ты в нем видишь?

– Мое собственное лицо! – сказал мальчик.

– Амина подкинула еще ладану на горячие угли, так что вся комната наполнилась дымом, причем она что-то бормотала:

– Турехун… турехун, туриошун, сойди сюда! Сойдя сюда. Присутствуйте здесь, слуги этого имени. Отдерните завесу и поведайте правду.

Начертанные ею на бумаге буквы или слова она разрезала ножницами на части и, взяв одну из частей, бросила ее на уголья, продолжая держать в своей руке руку мальчика.

– Ну, а теперь что ты видишь, Педро?

– Я вижу человека, который метет! – сказал Педро с тревогой в голосе.

– Ты не бойся, дружок, ты сейчас увидишь другое! Ну, что, он перестал мести?

– Да, перестал!

Теперь Амина снова что-то забормотала и кинула в огонь другой кусок бумажки с написанными на нем буквами или словами.

– Ну, а теперь скажи, Педро: «Филипп Вандердеккен, явись!»

– Филипп Вандердеккен, явись! – повторил мальчик дрожащим голосом.

– Теперь скажи мне, что ты видишь, только скажи правду!

– Я вижу человека, лежащего на белом песке… Только мне не нравится эта игра!..

– Ты не пугайся, дитя, я сейчас дам тебе гостинца, много сластей, вот увидишь… Скажи, как одет этот человек?

– На нем коротенькая куртка, белые панталоны; он оглядывается кругом, а теперь достает что-то, что у него было спрятано на груди, и целует.

– Это он! Он! Он жив! Небо, благодарю тебя!.. Ну, смотри еще, Педро!

– Он встает… нет, право, мне не нравится эта игра… я боюсь… Право же, я боюсь… мне страшно! Пустите меня!

Мальчик заплакал и стер с руки чернила; чары исчезли, и Амина не могла узнать ничего больше.

Она принялась успокаивать ребенка, задаривать его подарками и гостинцами, заставила его несколько раз повторить ей обещание никому ничего не говорить об их игре и решила не возобновлять дальнейших испытаний судьбы впредь до того времени, когда ребенок совершенно забудет свои страхи и не согласится сам добровольно возобновить эту игру.

Однажды, много дней спустя, когда мать мальчика ушла куда-то, в комнату Амины пришел Педро и спросил, не поиграть ли им опять в ту игру.

– Но ведь ты будешь бояться?!..

– Нет, я теперь не буду! – отвечал мальчик. – Тогда была ночь, а теперь день; теперь не так страшно.

Амина, которой хотелось узнать больше о Филиппе, конечно, с охотой согласилась. В несколько минут она все приготовила. Комната снова наполнилась дымом и запахом ладана; она принялась, как тогда, бормотать свои заклинания; черное зеркало было на ладони ребенка, и по ее просьбе маленький Педро снова воскликнул, как тогда: «Филипп Вандердеккен, явись!»

В этот момент вдруг распахнулась дверь ее комнаты, и патер Матиас в сопровождении вдовы и еще нескольких лиц остановился на пороге.

– Так, значит, я не ошибался тогда в вашем домике в Тернезе! – воскликнул патер, скрестив на груди руки и с негодованием глядя на Амину. – Проклятая колдунья! Теперь мы тебя накрыли.

Амина ответила ему таким же гневным взглядом и сказала:

– Я не вашей веры, а моя вера не запрещает мне испытывать судьбу! Как видно, подслушивание и подглядывание предписывается вашей религией, но здесь, в этой комнате, я хозяйка и прошу вас и тех, кто с вами пришел, удалиться отсюда немедленно!

– Соберите прежде все эти предметы колдовства! – сказал патер Матиас сопровождавшим его людям, и, когда это было сделано, все удалились, оставив Амину одну.

Амина почувствовала, что на этот раз она погибла – она знала, что в католических странах колдовство считается страшнейшим преступлением, а она была накрыта на месте преступления. «Ну, что же, – решила Амина, – это моя судьба: надо быть готовой ко всему!»