Корабль-призрак

«Что? Волки? Опять эти проклятые волки!» — и он разом соскочил с постели, оделся в одну минуту и с ружьем в руке побежал к двери.

Можно себе представить его ужас, его отвращение, когда он увидел у раскрытой могилы дочери не волка, а свою собственную жену, в ночной сорочке, которая отрывала от трупа ребенка громадные куски мяса и с жадностью пожирала их. Она была до того поглощена своим делом, что не слышала нашего приближения. Отец остановился, как громом пораженный, и выронил ружье из руки. Дыхание его то порывисто вырывалось из груди, то совсем замирало; я подобрал ружье и вложил его ему в руку. Вдруг он вскипел злобой, проворно вскинул ружье и выстрелил. С громким криком несчастная рухнула лицом вниз; одновременно с ней отец всплеснул руками и упал, как подкошенный, лишившись чувств.

Я остался подле него, пока он не пришел в себя. Когда он поднялся на ноги, мы вместе подошли к могиле, но здесь вместо трупа мачехи, увидели убитую белую волчицу.

«Белый волк! — воскликнул отец. — Тот самый, что завел меня тогда на поляну! О, теперь я все понимаю!.. Я связался с нечистью Гарцких гор!»

Затем он долго стоял в глубокой задумчивости и молчании, потом бережно приподнял тело бедной девочки, положил его обратно в могилу и стал зарывать, предварительно пнув гневно каблуком голову убитого животного. Покончив с этим делом, он вернулся в хижину, запер за собой дверь и кинулся на постель лицом вниз.

Рано поутру мы оба были разбужены громким стуком в дверь.

«Где моя дочь? — крикнул ворвавшийся охотник Вильфред. — Слышишь ли, я тебя спрашиваю, где моя дочь?»

«Вероятно там, где таким, как она, и нужно быть — в аду! — отвечал отец. — Уходи вон отсюда, не то и тебе будет то же!»

— Ха! Ха! — засмеялся дьявольским смехом охотник. — Уж не собираешься ли ты, жалкий смертный, угрожать мне, могучему духу гор!

«Прочь отсюда, сатана! Я не боюсь ни тебя, ни твоей дьявольской силы!»

«Но ты испытаешь ее на себе; вспомни только свою клятву — никогда не подымать руки на нее!»

«На женщину — да, но не на оборотня! С нечистью я никогда не заключал договора».

«Ты его заключал, и ты нарушил его, и духи гор отомстят тебе, и дети твои погибнут от коршуна, волка и других зверей лестных… Ха! Ха!..»

«Вон отсюда! — закричал отец и, обезумев от бешенства, схватил топор и занес его над головой охотника Вильфреда. Но топор, пройдя через все это тело, как бы рассек воздух, и отец, потеряв равновесие, грузно упал на порог хижины, тогда как Вильфред стоял цел и невредим».

«Глупый смертный, для тебя было бы благом, если бы я захотел убить тебя! Но твое наказание в том, что ты будешь жить!» — с этими словами дух исчез.

Мой отец поднялся на ноги, нежно обнял меня, и мы оба опустились на колени и долго молились.

На следующее утро мы забрали самые необходимые свои пожитки и навсегда покинули свою хижину.

Мы направились с ним в Голландию, куда и прибыли без всяких злоключений. У отца были кое-какие сбережения, но мы едва успели прибыть в Амстердам, как отец заболел и вскоре умер. Меня добрые люди поместили сперва в приют, затем стали посылать в школу и, наконец, сдали юнгой на корабль. Теперь вы знаете всю мою историю, и теперь остается только узнать, придется ли и мне расплачиваться за клятву, данную моим отцом… мне думается, да! — закончил Кранц свою повесть.

На двадцать второй день плавания наши друзья увидели высокий южный берег Суматры, но так как не было судов в виду, то они решили дойти проливом до Пуло-Пенанга, до которого они рассчитывали добраться дней через шесть-семь. Все шло благополучно; только с того времени, как Кранц поверил Филиппу печальную историю его семьи, как будто какое-то облако печали легло на него; он стал молчалив и несообщителен.

— Здоровы ли вы, Кранц? — встревожился Филипп.

— Я здоров и телом, и душой, но меня томит тяжелое предчувствие, что мне уже не долго быть с вами. И вот я хочу просить вас взять все золото, какое я имею при себе, и спрятать его в ваш пояс, мне оно не понадобится, а вам может пригодиться! Мне смерть не страшна, я достаточно пожил…

Филипп стал было успокаивать его, но безуспешно; он принужден был взять деньги.

В это время, держась близко к берегу, они вскоре увидели довольно широкий поток, каскадом падавший с гор и бегущий в море через высокие джунгли.

Наши приятели вошли в устье этого потока и постарались продвинуться как можно дальше, полагая, что там вода будет чище и вкуснее. Вскоре кувшины их были наполнены свежей водой и, прельстившись свежестью воды, они вздумали выкупаться. Скинув свои мусульманские одежды, они погрузились в воды потока, испытывая при этом удивительное наслаждение. Кранц вышел первый из воды. Филипп тоже готовился последовать его примеру, но еще стоял в воде. Вдруг что-то со свистом пронеслось сквозь джунгли, и сильный толчок сшиб его с ног. В этот момент раздался страшный крик, и когда Филипп поднялся, то увидел, что огромный тигр с невероятной быстротой уносил Кранца в джунгли. Филипп не верил своим глазам, но минуту спустя и тигр, и Кранц скрылись из виду.