Корабль-призрак

— Пусть так! — сказал он, выслушав решение адмирала. — Я знаю, что стараться заставить вас изменить решение — бесполезный труд. Но знайте, что я несу наказание не за то, что нарушил ваше приказание, а за то, что посмел указать вам ваш долг по отношению к вашим экипажам, который вы впоследствии и вынуждены были исполнить, последовав моему совету. Пусть я погибну, и мои кости белеют на этом скалистом берегу, но помните, адмирал, что не одни мои кости будут лежать здесь, на этих черных скалах, а и кости многих других и ваши также, адмирал; попомните мое слово! И будут они лежать подле моих!

Адмирал ничего не ответил, но подал знак, чтобы увели осужденного, затем обратился к капитанам трех меньших судов и приказал им отделиться от адмиральского судна и «Дорта», которые, как более тяжелые, только замедляли все время ход мелких и более быстроходных судов, и приказал им идти вперед в Ост-Индию, куда они одни могли прибыть гораздо раньше, чем вместе с большими судами. При этом им было предписано свезти на большие суда все излишние припасы, в которых уже вновь начинала чувствоваться некоторая недостача.

После ухода осужденного Филипп и Кранц покинули кают-компанию, и первый воспользовался этим временем, чтобы написать несколько строк, которые он поручил Кранцу передать командору. «Не покидайте берега, когда вас высадят, до тех пор, пока все суда эскадры не скроются из вида!» гласила записка.

Когда экипаж «Дорта» узнал об участи своего бывшего командора, то пришел в сильное негодование; они сознавали, что этот человек пожертвовал собой, чтобы спасти их от ужасной смерти и страшно роптали на адмирала.

Час спустя приговор был приведен в исполнение; несчастному не дали с собой ни кремния, ни огнива, ни теплой одежды, несмотря на то, что холод был сильный; и экипажу отвезшей его шлюпки не разрешили даже проститься с ним.

Флотилия провозилась здесь еще до сумерек, и только, когда стемнело, нагрузка припасов и все остальные сборы были окончены. Филипп воспользовался этим временем и отправил на берег шлюпку с провиантом, в количестве, могущем хватить одному человеку на три месяца, с теплыми одеялами, двумя ружьями и изрядным количеством зарядов и еще некоторыми самыми необходимыми предметами. Бывший командор ждал на берегу; под покровом ночи надежные люди передали ему все, затем поспешили вернуться на свое судно.

Вскоре после того вся флотилия ушла от берега, а на другой день на рассвете, три мелких судна, отделившись от эскадры, ушли вперед и спустя несколько часов настолько опередило тяжелые суда, что совершенно скрылись из вида.

Адмирал потребовал к себе Филиппа и отдал ему до того строгие и трудно выполнимые предписания, что было очевидно, что он старался найти повод лишить его занимаемого им положения.

Между прочим он приказал, чтобы «Дорт», имевший сравнительно значительно меньшее водоизмещение, чем адмиральское судно, шел впереди последнего в ночное время, вместо того, чтобы следовать за ним, как это было до сих пор. Так как, идя проливом, легко было сесть на мель или наскочить на рифы, то вся ответственность за могущее произойти несчастие возлагалась на Филиппа. В виду этого он был вынужден в течение всей ночи не уходить с палубы, чтобы успеть во время предупредить адмирала, как только станет мало глубины.

Шли вторые сутки с тех пор, как продолжалось их плавание по проливу, и подходили уже к Огненной Земле. Филипп стоял, наблюдая за людьми, делавшими промер, как вдруг вахтенный офицер донес ему, что адмиральское судно у них под носом, вместо того, чтобы идти, как было условлено, в их кильватере. Филипп не мог себе представить, когда это судно могло обойти их, и какие могут быть у адмирала причины поступать таким образом. Выйдя на носовую часть своего судна, Филипп ясно увидел впереди адмиральское судно с его кормовыми огнями.

— Ну, если ему заблагорассудилось идти вперед, то пусть себе; я ничего против этого не имею! — решил Филипп. — Можете там бросить промерку, — крикнул он, — адмиральское судно впереди!

Ночь была темна, но Филиппу казалось, что земля очень близко; но переднее судно шло вперед беспрепятственно, и Филипп следовал за ним.

— Мы у самого берега, сэр! — донес ему Вандер-Хагген, молодой лейтенант, стоявший на вахте.

— И мне так кажется, — согласился Филипп, — но адмиральское судно идет впереди, а оно сидит гораздо глубже, чем мы!

— Мне кажется, что я различаю скалы с подветренной стороны, сэр!

— Вы не ошибаетесь! Я положительно не могу понять, что это значит! Эй! Готовь орудие! Они, наверное, думают, что мы идем впереди!

Едва только Филипп успел отдать приказание, как «Дорт» тяжело врезался в скалы и крепко засел в них. «А что же адмиральское судно?» — мелькнуло у него в мозгу, и с кормы он побежал на нос; но адмиральское судно продолжало спокойно идти вперед в двух кабельтовых расстояния от них, с зажженными огнями на корме.

— Пли! — скомандовал Филипп, и в ответ на этот выстрел тотчас же последовал выстрел у них за кормой.

Филипп вгляделся пристально и увидел у себя за кормой адмиральское судно, также севшее на мель.