Корабль-призрак

— Я твоя тень и должна и хочу разделять с тобой и хорошее, и дурное, радость и горе, Филипп! Я не хотела бы умереть раньше тебя, так как это причинило бы тебе горе, но твоя смерть укажет и мне путь, и я скоро, скоро последую за тобой!

— Но, конечно, не самовольно, Амина?!

— Почему же нет? Нескольких секунд достаточно чтобы это стальное лезвие исполнило свое назначение!

— Нет, нет, Амина! Это грешно! Наша религия воспрещает это!

— Пусть она воспрещает, но мой разум говорит иначе: я призвана была к жизни без моего согласия, я не давала при этом никаких обязательств, и мне не давали гарантий; о сроках не было вопроса, и потому я убеждена, что, когда мне вздумается уйти из этой жизни, я в праве это сделать, не испросив предварительно разрешения у попов… Но довольно об этом! Теперь скажи мне лучше, как ты думаешь поступить с Шрифтеном?

— Я высажу его на Капе; я не в состоянии выносить его ненавистного присутствия! Разве ты и теперь не ощущала дрожи и чувства холода, когда ты подошла к нему?

— Я ощущала, как и тогда, но знала, что увижу его прежде, чем мы увидели его! Тем не менее, думается, я бы не высадила его!

— А почему?

— Потому что я скорее склонна бросить вызов судьбе, а не увертываться от нее. Ведь, в сущности, этот несчастный ничего не может сделать нам.

— Нет, ты ошибаешься! Он может взбунтовать команду, как уже раз пытался это сделать, поселить в ней недоверие ко мне; кроме того, он уже раз пытался похитить у меня мою реликвию!

— Я готова почти сожалеть, что это не удалось ему: это положило бы конец твоим скитаниям, твоей погоне за призраком!

— Нет, Амина, не говори так! Это мой долг: я дал торжественную клятву!

— Но знаешь ли, что ты не можешь, собственно говоря, высадить Шрифтена на берег на Капе? Он такой же служащий компании, как и ты; ты можешь только отправить его на родину в том случае, если найдешь судно, возвращающееся в Голландию! Но, будь я на твоем месте, я предалась бы на волю судьбы. Очевидно, его судьба сплетена с нашей, и против этого ничего не поделать; так пусть же он лучше останется здесь!

— Быть может, ты права, Амина! Я, быть может, могу отсрочить свою судьбу, но уйти от нее не могу, что бы ни ждало меня впереди, все равно!

— Так пусть он останется здесь и пусть делает все, что может сделать худшего; ты же обращайся с ним ласково, и, как знать, быть может, это послужит нам на пользу!

— Да, ты права! Он стал моим врагом без всякого повода с моей стороны! Как знать, быть может, он точно также станет и моим другом и доброжелателем!

— А если нет, то ты будешь иметь утешение, что поступил, как должно!

На следующий день поутру доктор донес, что Грифтен, по-видимому, совершенно оправился, и Филипп приказал позвать его к себе в каюту.

— Я послал за вами, Шрифтен, — сказал он, — чтобы узнать, не нужно ли вам что-нибудь?

— Что мне нужно! Пополнеть немного! Хи! Хи!.. Вот что мне всего более нужно!

— Ну, это придет само собой; я уже распорядился, чтобы вас кормили вволю и как можно лучше!

— Бедняга! — проговорила Амина, сочувственно глядя на него. — Как он, должно быть, много выстрадал! Это, кажется, тот самый человек, Филипп, который принес тебе тогда письмо от директоров Ост-Индской компании?!

— Хи, хи, хи, сударыня! Он самый; не особенно-то желанный… не правда ли?

— Конечно, мой милый, весть о разлуке с любимым мужем никогда не бывает желательной для любящей жены, но ведь вы тут были решительно не при чем?!

— Особенно, если муж желает уйти в море, оставляя дома хорошенькую жену, да еще имея при этом такой достаток, что мог бы свободно прожить дома всю жизнь. Хи! Хи!

— Да, в самом деле, вы сказали правду..

— Эй, послушайте вы меня, лучше откажитесь от этой затеи: все это безумие, бред, самообман, капитан!

— Я во всяком случае должен окончить это плавание, — возразил Филипп, — а там дальше видно будет. Я достаточно пострадал, да и вы тоже, Шрифтен; вы Дважды потерпели кораблекрушение. Ну, а теперь скажите, что вы думаете делать? Отправиться ли домой с первым встречным судном или съехать на берег на Капе, или…

— Или сделать что ни на есть, лишь бы убраться с этого судна? Хи! Хи!

— Нет, зачем же? Если вы предпочитаете плавать со мной, то, зная вас за хорошего моряка, я готов принять вас на жалование в свой экипаж, если вы не имеете ничего против того, чтобы связать свою судьбу с моей!

— Если я не имею ничего против? Хм! Да, я буду плавать с вами, мингер Вандердеккен; я желаю постоянно быть подле вас, хи! хи!

— Пусть так. Как только вы вполне оправитесь и соберетесь с силами, можете вступить в исполнение ваших обязанностей, а до того времени я позабочусь, чтобы у вас ни в чем не было недостатка!

— И я постараюсь сделать для вас, что могу; если вам что-нибудь понадобится, приходите ко мне, и я помогу во всем! — прибавила Амина. — Вы много страдали, но мы постараемся сделать все, чтобы вы забыли об этом!

— Это очень хорошо, очень мило с вашей стороны, — отвечал Шрифтен, любуясь прелестным личиком молодой женщины, а затем как-то загадочно пожал плечами и пробормотал: — Жаль, право, жаль… но так должно быть!