Корабль-призрак

В мае получилось приказание идти в море и по пути зайти в Гамбрун, на Цейлон, спуститься мимо Суматры и оттуда пробить себе путь в Китайские воды. Компания при этом имела основание думать, что португальцы всячески будут противиться этому, а потому Филиппу дан был многочисленный экипаж и небольшой отряд солдат, который должен был состоять при суперкарге, везшем с собой большие деньги для приобретения товаров в Китайских портах на случай, если бы китайцы не пожелали принять в обмен их европейские товары.

Все меры для защиты судна и охраны его груза и ценностей были приняты.

С попутным ветром «Утрехт» вышел в море и скоро оставил за собой Англию и ее воды. Плавание обещало быть счастливым, так как благоприятный ветер сопутствовал им почти до самого мыса Доброй Надежды, и только здесь впервые они были застигнуты штилем.

Амина была в восторге. Уже стемнело; она ходила взад и вперед по палубе с Филиппом любуясь яркими южными созвездиями.

— Чьи-то судьбы написаны в этих южных звездах, которых жители севера не видят никогда! — промолвила она. — Хотела бы я знать, что говорят тебе и мне эти звезды!

— Неужели ты веришь в звезды, Амина?

— В Аравии им верят все, но не все умеют в них читать. Моя мать принадлежала к числу тех счастливцев, которые читают судьбу человека по звездам без ошибки, но для меня, увы! Это закрытая книга!

— А разве это не лучше, Амина?

— Лучше?! Как может быть лучше пресмыкаться по земле в сомнении и неведении, мучиться страхом неизвестности и трепетать перед всем, чем обладать высшими познаниями и высшей премудростью и знать, что тебя ожидает, сознавать в себе связь с высшими силами?! Разве не гордится разум человеческий при мысли, что ему доступно то, что не доступно другим смертным? Разве это не благородная гордость?

— Это опасная гордость, Амина! — возразил Филипп. Она смолкла и долго пристально глядела в тихо плещущие о борт волны, облокотившись на перила.

— Ты себе представляешь в своем воображении существа населяющие эти морские глубины, резвящимися среди кораллов и украшающими жемчугом свои длинные косы? — смеясь, осведомился Филипп.

— Да, конечно, и мне думается, что отрадно и приятно жить их жизнью! Помнишь, Филипп, тебе когда-то снилось, что я была русалкой! Но я не знаю, почему мне кажется, что меня вода не примет, что как бы я ни окончила свое земное существование, во всяком случае не холодные, насмешливые волны будут играть со мной… Однако, пора спать! Пойдем, Филипп, в каюту: уж становится поздно!

На другой день марсовый матрос доложил, что вдалеке на воде что-то плавает на траверсе судна. Кранц взял свою подзорную трубу и увидел небольшую шлюпку, вероятно снесенную с большого судна, хотя судна нигде не было видно. Так как было тихо, что Филипп приказал спустить шлюпку и предоставил желающим съездить посмотреть, что это за лодка. Спустя часа полтора или больше, люди, ездившие на рекогносцировку, вернулись, таща за собой на буксире маленькую лодку.

— В лодке мы нашли человека, — сказал младший помощник Кранцу, входя на палубу. — Но никто из нас не мог определить с уверенностью, жив он или мертв!

Кранц донес об этом Филиппу, который в это время завтракал с Аминой в своей каюте.

— Пусть доктор осмотрит его, — сказал Филипп.

Доктор после тщательного осмотра заявил, что жизнь еще не совсем отлетела из этого тела, и приказал отнести его вниз, чтобы дать ему вернуться к жизни. Но в тот момент, когда люди хотели поднять спасенного, чтобы отвести его на койку, тот разом поднялся, сел, затем вскочил на ноги, зашатался и, прислонясь к мачте, постоял с минуту и как будто совершенно оправился. На предложенные ему вопросы он отвечал, что принадлежит к судну, потерпевшему крушение или, вернее, перевернутому налетевшим шквалом, что он успел оторвать кормовую шлюпку, тогда как весь остальной экипаж погиб вместе с судном.

Не успел он докончить своего рассказа, как Филипп в сопровождении Амины вышел на палубу и направился к тому месту, где столпились матросы. Когда они расступились, чтобы дать дорогу капитану и его супруге, то последние, к неописанному своему удивлению и ужасу, узнали в спасенном человеке одноглазого лоцмана Шрифтена.

— Хи! Хи! Капитан Вандердеккен, если не ошибаюсь! Весьма рад, что вижу вас начальствующим, — и вас также, прекрасная леди!

Филипп невольно отвернулся и почувствовал, как дрожь пробежала по всему его телу, а Амина сверкнула глазами, при виде страшного исхудалого тела этого странного человека, и, повернувшись, пошла вслед за мужем в каюту. Она застала его сидящим у стола с опущенной на руки головой, видимо, совершенно расстроенного.

— Мужайся, дорогой мой, — сказала она, — без сомнения, его появление неожиданный для тебя удар, и я боюсь, что оно не предвещает нам ничего хорошего; но что же из этого? Такова наша судьба, а от судьбы все равно не уйдешь!

— Пусть так, пусть это моя судьба! Но почему же и ты обречена на гибель?