Кораблекрушения Тихого океана

Существует и подлинный, весьма любопытный документ – Донесение (экстракт) его высокоблагородию А.А. Баранову от флота лейтенанта Я. Подушкина о разбитии корабля «Нева». Он интересен, прежде всего, явными странностями и нестыковками в изложении событий, на что подчеркнуто обращает внимание и сам В.Н. Берх. Так, в частности, 29 октября «Нева» оказывается в 120 милях от Ситки, а уже 4–5 ноября – возле Сан-Франциско, т. е. за пять тысяч верст. Далее, уже 6 ноября открылся ему Якутат (?!), а 7 ноября утром огибали остров Кадьяк с юга. И таких вот фрагментов, производящих впечатление чистого бреда в этом «экстракте» более чем достаточно.

Стилистика этого сочинения тоже наводит на неизбежное сомнение: «Алчная смерть утомившихся все продолжает людей принимать в царство вечности. Настало время злобное – корабль весь изломало и все люди в воду. Утес и скалы, ужасть, ночная темнота и спасения нет в жизни-». И тому подобное, все время упорно именуя «Неву» фрегатом.

Но по тексту все же заметно, что автор его отнюдь не утратил инстинкта самосохранения, ибо ни разу нигде не упомянул, что же предпринимал и как персонально спасся сам лейтенант Подушкин? При всей художественности «экстракта», события и факты поданы в нем в достаточно безличной форме пустились, пришли, стали и тд.

Такой вот единственный в своем роде документ собственноручно изготовил после гибели «Невы» единственный, оставшийся в живых из командного состава шлюпа – лейтенант Яков Подушкин. И вот так он доложил главному правителю Баранову свою версию кораблекрушения, обвинив во всем своевольного штурмана Калинина, пренебрегшего его, подушкинскими, советами и рекомендациями.

Трудно сейчас судить, поверил Баранов этой версии или нет. Но во всяком случае, уцелевший экс-командир Подушкин ни к каким расследованиям по этому поводу не привлекался, а вскоре и получил под свою команду очередное компанейское судно. Хотя вряд ли такой незаурядный и умудренный жизнью человек, как главный правитель Александр Баранов, не заметил многих «странностей» в делах и несуразных писаниях своего верного слуги. Но об этом он и впоследствии почему-то молчал».

Думается, что Норченко не вполне объективен, выгораживая штурмана Калинина, (по безответственности которого в общем-то и произошла гибель судна и людей, и при этом всячески понося Подушкина, который в свое время проявил завидную принципиальность и вследствие отсутствия взаимопонимания официально отказался от командования судном, что и было утверждено вышестоящим начальником. Не совсем основательны и обвинения Подушкина в трусости. И до крушения «Невы» и после он наоборот отличался хладнокровием и бесстрашием! Тот факт, что Подушкин по счастливой случайности остался в живых тоже не может служить обвинением ему. За невиновность Подушкина говорит и отношение к нему властителя Аляски Баранова, который вновь доверил ему судно и Подушкин это доверие оправдал полностью!

Трагедия «Невы» давным-давно стала достоянием истории и все же безмерно жаль, что именно так бесславно закончил свою жизнь легендарный шлюп, чье имя навечно вошло в историю России.

Глава третья Во власти цунами

Существует выражение: «форс-мажорные обстоятельства», то есть обстоятельства, которые представляют собой непреодолимое препятствие, избежать которое нельзя. В старых российских морских документах их еще именуют, как «неизбежную в море случайность». И в самом деле, великая и чуждая всей человеческой природе океанская стихия, порой сама единолично решает судьбу мореплавателей и их кораблей. Во власти человека лишь как-то уменьшить удар великой стихии.

Именно при таких «форс-мажорных» обстоятельствах и произошла трагедия фрегата «Диана».

Один из дореволюционных историков нашего флота А.Соколов так весьма образно охарактеризовал ситуацию кораблекрушения фрегата «Диана»: «Единственное в своем роде, крушение это, настолько же поучительно в морском отношении, насколько замечательно как знакомящее нас с поражающим действием подземных сил. Кипящие жизнью города и селения поглощаются и уносятся громадной волной так же бесследно и незаметно для нас, как каждая волна обыкновенного прибоя увлекает за собою песчинки и раковины с берега морского. Силы эти не отличают вопли и рыдания человека от шелеста каменьев при всплеске волны. Повинуясь известным громадным и всеобъемлющим законам, они, безразлично, одинаково неумолимы как для человека, так и для песчинки. Фрегату «Диана» пришлось испытать на себе и быть свидетелем всех тех ужасов, какие можно вообразить себе только при действии этих громадных сил.»