Корабли Санди

Валентина Михайловна МУХИНА — ПЕТРИНСКАЯ КОРАБЛИ САНДИ

НАШ АДРЕС: АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН

Должно быть, я странный парень… Чуть ли не все на корабле строчат путевые записки. Кто в надежде, что их обнародуют, кто просто для себя, на память о путешествии. Ведь наш «Дельфин»—океанологическое судно, работающее по международному плану исследований Мирового океана. И это первый рейс «Дельфина», сошедшего со стапеля кораблестроительного завода всего четыре месяца назад. Кстати, я на «Дельфине» своего рода достопримечательность, так как работал на его, постройке от начала до конца.

Когда меня хотели премировать, я заявил, что лучшей премией для меня будет самому испытать мореходные качества корабля. Так я попал в личный состав экспедиции, в гидрологический отряд. Не так уж трудно было этого добиться, поскольку я заочник Высшего инженерного морского училища.

То, что начальником морской части экспедиции является академик Дружников — мой собственный дед, никакой роли не играло. Я и сам по себе кое-что значу. Если хотите знать, когда дед знакомился со списком состава экспедиции, он, говорят, спросил: «Это какой же Дружников, мой внук или однофамилец?» Дед принял руководство экспедицией в последний момент, когда с его предшественником неожиданно случился инфаркт. Хорошо еще, что на берегу, а не в море. Эти старые ученые работают до последнего вздоха. Крепкая гвардия!

«Дельфин» будет заходить во многие порты Европы, Америки, Африки, Австралии. И на всякие обитаемые и необитаемые острова…

Ночами на долгих вахтах нам будут сиять то Большая Медведица и Полярная звезда, то созвездие Южного Креста.

Южный крест
Там сияет вдали.
С первым ветром
Проснется компас…

Наверно, будет много любопытного — приключения, опасности, встречи с людьми всех рас и- цвета кожи.

А меня потянуло написать книгу о родном доме. О родных и друзьях. О далеком уже детстве и юности, которая окончилась так сокрушительно и внезапно — вчера. О завоевании друга, потому что мне беспрестанно приходилось завоевывать Ермака.

И конечно, вспомнить все об Ате, которая так непонятно смотрит на меня с фотографии, запрятанной достаточно далеко — на дно чемодана.

Я вполне понимаю Диккенса, написавшего свои «Рождественские рассказы», полные туманов и мрачности, в лазурной Италии. Заморские страны, с их причудливым и необычайным, весьма интересны, но как же скоро начинаешь тосковать о доме и вдруг понимаешь, что родной город самый прекрасный в мире. Наверно, у меня будет так всегда: дома — думать о неизведанном, всматриваться в горизонт, а когда заедешь далеко — грустить о доме и близких. И оттого мне так дорог «Дельфин» и люди на нем, что это кусочек Родины. И даже профсоюзные собрания, которые я терпеть не могу (самые скучные!), здесь, у тропиков, просто умиляют. И пожалуй, никто на корабле мне так не мил, как добрейшим боцман Василий Матвеевич, такой простой, хозяйственный и какой-то домашний. Весь день он хлопочет. Если он нужен, его найдешь, там, где моют, драят, чистят, красят, полируют. Никто так не поможет, как боцман, если вам нужно что-то достать, наладить, организовать.

Славный старик! Впрочем, он, наверно, еще не стар — крепкий, веселый, добродушный, с красным обветренным лицом. Просто волосы рано поседели. Мало ли отчего…

Меня поместили в одной каюте с начальником гидрологического отряда, океанологом Филиппом Михайловичем Мальшетом. Это большой ученый (дедушка о нем очень высокого мнения") и добрый товарищ и путешествии. Высокий, живой, всегда уверен в себе, настойчив. Некоторые считают его самоуверенным и недолюбливают за резкость и прямоту. Но мне он очень нравится. Совсем он не самоуверен, даже наоборот — подвержен сомнениям и легко раним. В его ярко-зеленых глазах, резко обведенных черными ресницами, затаилось какое-то горе или разочарование. Над его койкой висит в деревянной рамочке фотография его жены и двухлетней дочки Лизоньки. Мальшет всегда смотрит на них с каким-то удивлением, но доброжелательно. Можно подумать, он видит их впервые, но они ему, в общем-то, нравятся.

Мальшет обычно занят работой, а в редкие свободные минуты любуется океаном. К нему подходят его друзья, садятся рядом и говорят с ним осторожно, словно он только что вернулся с похорон. Не пойму отчего. Его ото, кажется, бесит. Однажды он ни с того ни с сего ругался минут пять подряд. Очень было смешно.

На борту «Дельфина» чуть ли не треть научных работников его друзья. Второй помощник капитана. Фома Иванович Шалый, тоже его друг. Он здесь с женой Лизой — океанологом. Она в нашем отряде. Всем она на корабле нравится: ясная и светлая, как утро. Это все бывшие коллеги Мальшета. Они много лет работали вместе на Каспийском море в обсерватории на восточном берегу. Много пережили вместе. А в прошлом году работы там свернулись — то ли были закончены, — и сотрудников растасовали по разным научно-исследовательским институтам.