Корабли Санди

Потом зашел к своим и предупредил бригадира об отпуске.

- Думаешь чего-нибудь добиться? - с сомнением спросил Иван. - И вспомнил свое давнишнее: -Туда ворота широкие, обратно - узкие.

- Как для кого, - уклончиво заметил я.

Майка смотрела на меня с восторгом. Должно быть, видела во мне второго Шерлока Холмса.

Никто не понимал, чего я надеялся добиться и для чего мне нужен был отпуск. Ни одной минуты я не воображал, что сумею лучше квалифицированного юриста идти по следам. И не собирался разбираться в этих "следах".

Просто я хотел, когда настанет час, воззвать к с о в е-с т и. Этому учил Ермак. Он был убежден, что у самого пропащего, самого подлейшего человека все разно есть совесть. Только надо суметь ее пробудить.

Глава двадцать первая

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СОВЕСТЬ?

С чего начать? Уходя с завода, я на всякий случай взял адрес работницы из кузнечного цеха. Не она была мне нужна - ее Олежка.

Я вернулся домой, надеясь застать Ату одну. Так и было. Грустно напевая, она вытирала пыль.

- Почему ты не на работе? - удивилась Ата.

Я объяснил. Она подошла и села рядом со мной на диване. Мне понравилось, как она на меня смотрела. Но ее лучистые зеленоватые глаза словно потускнели.

- Ты сходи к доктору! - вырвалось у меня.

- А мне как раз завтра идти к Екатерине Давыдовне.

- Слушай, Ата,- начал я серьезный разговор,- постарайся вспомнить, у кого Ермак бывал последние дни перед... Это очень важно.

Ата подперла смуглым кулачком подбородок.

- Всех перечислять?

- Всех. Ну, у нас был. Еще у кого?

- У Ляльки Рождественской. Он к ним часто ходит. Они говорят о тебе...

- Обо мне?

- Единственная тема их разговоров - Санди Дружников. Это их и объединяет.

- Хм, а я давно у них не был. Надо навестить Петра Константиновича и Ляльку.

- Я вчера была у них. Теперь я часто к ним хожу.

- Как Петр Константинович?

- Очень расстраивается из-за Ермака. Он ведь несколько раз ходил и к Недолуге, и везде... Только это... хуже.

- Почему хуже?

- Ты же сам видишь... Все встали на защиту Ермака: завод, комсомол, ремесленное училище, бывший директор школы, товарищи, даже детская комната милиции. А получается хуже. Разве ты не видишь, что вмешательство общественности их только раздражает.

- Да кого раздражает? Одного Недолугу?

- Не только. Петр Константинович рассказывал, что, когда он показал председателю областного суда депутатское удостоверение, тот воскликнул: "Ох уж эта общественность!"

- Ну и понятно. Брали на поруки всякую дрянь, теперь и не верят, когда вступаются за порядочного человека. Так у кого еще Ермак бывал?

- У Гришки. В библиотеке. К этим своим трудновоспитуемым заходил. Он мне никогда не говорил, куда идет.

- Ладно, Ата, я пошел...

- Куда?

- Не надо спрашивать.

Мы оба улыбнулись. До сих пор я не отличался суеверием.

- Ата! Только не падай духом. Вот увидишь, все будет хорошо. Мы не отдадим Ермака. Недолуга поймет, что он не виновен. Перед ним положат "дело", и он сразу разберется. Ну, я пошел.

Закрывая за мной дверь, Ата вдруг чмокнула меня в щеку.

- Спасибо, Санди! Я узнала тебя в трудные дни. Смущенный, я дернул ее шутя за волосы, как в детстве, и убежал. Восторг, бродивший во мне, как виноградное вино в бочке, искал выхода. Я скатился по перилам вниз. Соседка Зинаида Владимировна поднималась навстречу с полной авоськой (будет удача!). Она изумленно уставилась на меня.

- Добрый день! - крикнул я, жгуче покраснев, и хлопнул входной дверью.

Когда я опомнился окончательно и стал осматриваться по сторонам, чтобы узнать хоть, куда я иду, оказалось, что я на Большой Морской. Где-то неподалеку жила потерпевшая. У меня был ее адрес. Ну что же, начнем с нее...

Потерпевшая Ольга Константиновна Андронова, бухгалтер Госбанка, готовила обед. Обычно она в эти часы была на работе, но после ограбления заболела гипертонией.

- Я по поводу ограбления, - пояснил я, опасаясь, что она сейчас потребует документы, но она не потребовала и пригласила садиться.

- Один моложе другого приходит! - вздохнула она, садясь в кресло.Неудивительно, что до сих пор не найдут вещей. Вернули совсем малую часть, и наименее ценное.

- У вас, наверное, был Анатолий Романович?

- И он был. Какие еще данные вам нужны, я все рассказала, что знаю.

Я сначала огляделся. Обычная квартира: сервант, телевизор на тумбочке, два кресла, диван, шесть стульев, шкаф с книгами.

- Я очень вас прошу внимательно меня выслушать! - попросил я.

Она сонно кивнула головой. Тогда я все рассказал ей про Ермака, как возвращали Гришкин долг, про угрозы Великолепного. Она удивленно посмотрела на меня:

- Вы хотите сказать, что грабитель - не грабитель?

- В том-то и дело. Это все инсценировано, чтобы запрятать его в тюрьму, озлобить, сделать из него преступника. Это дело рук Великолепного. Нам неясно только одно: как вы могли видеть их у себя на квартире. Вы действительно их видели?

- Ничего я не видела! Я же была тогда в командировке. Понадобилась срочная ревизия в детдоме, и я выехала на два дня. Приезжаю - и такое несчастье. Обокрали! Их видела моя племянница.

- Вот как?