Корабли Санди

А потом нашу новую бригаду направили на ремонт парусника «Заря». Это была очень редкая удача, просто нагл повезло. Ведь парусные корабли, в общем-то, отжили свой век. Изредка попадаются в Тихом океане, в водах Вест-Индии и по побережью Средиземного моря. Мы могли работать лет пять, пока нам попался бы парусник.

Ремонт там требовался тоже сложный: очистка и окраска подводной части, заплавка глубоких раковин наружной обшивки и второго дна, наплавка изношенных сварных швов и заклепочных головок, ремонт гребных валов, дейдвудов, рулей, якорных цепей, сильно заржавевших. Понадобились сварщики, и, по просьбе Ермака, ему дали сварочный аппарат. Он умел с ним хорошо обращаться. Гришка тоже умел, но промолчал. Он отнюдь не рвался показать себя в работе. Мы с ним отскребали раковины с бортов, а потом промывали водой из брандспойтов.

Дедушка, узнав, что я работаю не на стапеле, а в ремонтной бригаде, сказал, что, «пожалуй, так оно и лучше для начала». Он посоветовал мне присмотреться, какая специальность больше нравится, и тогда можно будет специализироваться. Но я уже решил учиться понемногу сварке. Ермак был очень этим доволен и обещал показать мне все, что он знает сам (он-то два года в ремесленном учился!). А пока мы с Гришкой помогали снимать забортную аппаратуру, очищали трюмы, а то и за грузчиков действовали, когда требовалось доставить в цех на ремонт всякую арматуру.

Я поставил себе за правило ни от чего не отказываться — делал все, что ни заставят. Гришка тоже, хотя и с кислой миной. А Ермаку даже слова сказать с нами было некогда: он без устали сваривал наружную обшивку корпуса. У него очень ловко получалось. Как только у меня выпадала свободная минута, я бежал к нему и присматривался, как он это делает. Раза два он давал мне аппарат, но я «запорол шов». Ермак говорит, что нечего огорчаться: у всех вначале не ладится. У меня дело пойдет — он видит.

Гришку очень удивляло, что я все время пребывал в благодушном настроении и с удовольствием работал. Он никак не мог дождаться конца рабочего дня и то и дело спрашивал кого-нибудь, сколько времени, и начинал высчитывать, сколько еще осталось до гудка. Гришкина беда была в том, что ему и учиться не хотелось, и работать не хотелось.

— А что бы ты хотел делать в жизни? — полюбопытствовал я однажды.

Гришка долго думал. Никак не мог себе найти работу по вкусу. Наконец говорит:

— Мама рассказывала, что мой прадед ездил на волах из Полтавщины в Крым за солью. Он лежал себе на возу, а волы себе шли потихонечку да шли. Вот я весь в того прадеда уродился: мне бы такую работу. Я бы лежал, на возу, а волы шли бы себе да шли! Хорошо!

Я ему говорю:

— Волы — область предания. Теперь век скорости! Скорые поезда, гоночные машины, мотоциклы, быстроходные корабли, реактивные самолеты…

— Куда торопиться? — пробормотал Гришка и даже помотал наголо остриженной загорелой головой.

— Неужели тебе ни одна работа не нравится? — удивился я.

Гришке вроде стало неловко.

— Нет, отчего же, нравится… Шофером на грузовике тоже неплохо, пожалуй. Можно в дальние рейсы ездить. Едешь себе и едешь… долго!

— Так тебе надо было на шофера учиться!

— Надо бы! — вздохнул Гришка.

В детстве он походя таскал где что попадется под руку: книги, трусы, авторучки, варежки… Мать его, крановщица морзавода, очень, боялась, что он станет вором, и нещадно его била. Но он все равно воровал. Перестал он воровать, только когда попал в нашу компанию, — стеснялся. Как я уже упоминал, он меня недолюбливал, но потом просто жить без меня не мог — вернее, без моих рассказов. Он и теперь часто просил меня что-нибудь рассказать. Как маленький! Когда я приходил в ремесленное, меня все любили слушать. Но я никак не ожидал, что и на заводе взрослым людям понравится, как я рассказываю.

Был обеденный перерыв, и кто не пошел обедать в столовую, присел закусить в тени палубной надстройки. Позавтракали кто чем: хлебом, яйцами, малосольными огурцами, свежими помидорами. Я только доел пирог с мясом, который мама мне с собой дала, как Гришка тут как тут и просит меня что-нибудь рассказать. Я стал рассказывать не роман — перерыв-то всего час, — а про разные парусники: я про них много читал. Рассказал историю «Катти Сарк». Кое-кто слышал об этом замечательном корабле, но забыл. Потом, так как меня слушали с интересом, я рассказал о знаменитом американском клипере «Флайинг Клоуд», что по-русски значит «Летящее облако», и о его судьбе. Потом я уже увлекся и рассказал о трагической гибели фрегата «Минерва», о гибели фрегата «Диана» у берегов Японии после тридцати суток борьбы с бурями и землетрясением, о загадочной гибели тендера «Камчадал» — одним словом, все, что я вычитал в разное время в книгах. Давно пришел бригадир и тоже присел послушать, собралась команда «Зари», подошел прораб Досвитный.

Я замолчал, только услышав гудок на работу. Все были довольны, хвалили меня и уверяли, что я рассказываю гораздо интереснее, чем в заводском Доме культуры.