Корабли, уходящие в завтра

– И всего-то? – удивился Юра. – А разговору то было… – произнес он, но почуяв неладное повернулся к Карлу.

– Карл, вы же не из-за этого смеялись, я знаю. Это что, было не так?

– Так, так. Просто добежать надо было без маски.

– И чего? – удивился Юра. – Далеко бежать то?

– Да нет, не далеко. Просто ты не совсем понимаешь, как воспринимает адекватность, мозг под действием алкоголя. Сначала Самуил предложил добежать до корабля без маски на все деньги. Но когда мы снизили сумму до половины, он сказал, что надо будет раздеться, чтобы он точно видел, что на нас нет спрятанного газового баллона. На тот момент нам показалось, что это очень здравое и обоснованное требование. А теперь представь, по полю космодрома бежит два голых человека, стараясь не дышать, но на бегу это получается очень плохо. И с каждым вдохом они пьянеют все сильней и сильней. А следом, бежит еще один, в маске, подбадривает их и громко кричит, что за такое не жалко и денег отдать. В итоге, мы добрались до корабля и только там поняли, что у нас нет планшета, он остался в номере.

– Обалдеть! – сказал Юра, пытаясь представить эту глупейшую историю из нашего прошлого.

– Погоди это еще не все! – продолжал Карл. – На поле, само собой, выскочила охрана. Но поскольку уговор был добежать только до корабля, Самуил честно вернул нам маски и одежду и помчался прочь. Мы, недолго думая нацепили маски и помчали следом. К тому месту, где через дыру в куполе проникли на территорию. Охрана посмотрела на наши вещи, упаковала в пакет и вернулась в здание, догнать нас они так и не смогли. А мы, в одних только масках, бегом убежали в гостиницу. Нас видело, наверно пол города, но никто не запомнил наши лица, все только и говорили, что мы были голые и в масках.

– А камеры наблюдения?

– А что камеры? Там тоже, только голые люди в масках, в то время маски надевались на всю голову, на манер противогаза, это потом их стали делать только на лицо. Так что, я уверен, весь город до сих пор знает эту историю и пересказывает ее, но никто не знает, что это были именно мы.

– А Самуил?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Быть может его и нашли, но я уверен, что он нас не выдал. Я точно могу сказать, что в те времена космодром и город разделял только тонкий пластиковый купол, а теперь вдоль него высадили колючую живую изгородь. – закончил рассказ Карл и посмотрел на Юру.

– М-да уж… – многозначительно высказал свое мнение Юра. – А я думал, что это я странный. Теперь я точно никогда алкоголь пить не буду.

От рассказа и воспоминаний мне стало смешно, хотя на самом-то деле было чего стыдиться. Я в очередной раз проверил планшет и заметив, что корабль полностью готов, объявил сборы. Судя по накладной, Яков все же уговорил космопорт взять несколько тонн его груза, так что можно было считать, что мы теперь были с ним в расчете. Что именно это был за груз, нам неизвестно, быть может, это было то самое вещество, что стирает память, а быть может и просто столь редкие лекарства, которые можно производить в больших объемах только на этой планете, при этой гравитации и на этих заводах. Мне всегда было все равно, что мы везем, так почему бы и в этот раз, просто не задумываться об этом. Как сказал Яков: “Производителя топора не посадят за смерть старушки”, – а уж извозчика, что привез этот топор от продавца на рынок, тем более.

Глава 15

Многие ошибочно считают, что двигатель, взлетая выжигает атмосферу планеты, но это совершенно не так. И те митинги, что постоянно вспыхивают то тут, то там на колониях с низким содержанием кислорода, с целью уменьшить количество стартов, ни имеют под собой никакого разумного основания. Горение начинается глубоко внутри, в камере сгорания и именно туда подается окислитель и топливо. По сути, только первые корабли летали на чистом кислороде и водороде или керосине. Позже появились другие окислители, что позволяли упаковать больше полезного вещества в одну молекулу, а затем изменилось и топливо. Нынешние корабли летают не столько за счет сжигания топлива, сколько за счет его бешеной температуры. И если прежде пламя сопла светилось красным, а порой и желтым светом, то сейчас столб пламени как правило бледно голубой, а температура переваливает далеко за полмиллиона градусов.

Нельзя сказать, что прежде такие температуры были недостижимы, просто конструкция самого двигателя не позволяла использовать пламя свыше трех тысяч градусов. Это сильно ограничивало скорость истечения струи, и снижало общее КПД двигателя. С изобретением все того же чудесного сплава, которым покрыт весь корабль, стало возможным снять всякие ограничения по температуре. По сути, этот сплав мог легко выдержать вспышку ядерной бомбы, окажись он в эпицентре взрыва. Дабы не оставлять глубокие борозды в тугоплавком бетоне, из которого делались плиты космодрома, температуру все же держали в узде в момент отрыва от поверхности и во время касания.