Кораллы мертвеца

В девятом классе Таня стала задумываться: куда ей поступать. Мать неоднократно говорила Тане, что ей придется готовиться в институт самой, репетиторов она нанять ей не может, а отец слишком слабохарактерен, чтобы заработать приличные деньги. Иногда отец возникал на Танином горизонте как слабый огонек "летучего голландца". Свидания с ним обычно заканчивались через пятнадцать минут. Он вечно куда-то спешил, улыбался своей мягкой улыбкой, гладил Таню по голове, спрашивал как дела и получив ответ, что все хорошо, согласно кивал и снова возвращался в свою жизнь. Отец не замечал или не хотел замечать, что у Тани нет зимних сапог, что она плохо одета, у неё напряженные отношения с матерью, и вообще, ей хочется поплакать на его плече. После встреч с отцом Таня обычно упрямо вскидывала голову вверх и глотала беззвучные слезы.

Первый серьезный конфликт с матерью возник, когда Таня тайком записалась в литературную студию при популярном юношеском журнале и сказала, что будет поступать в литературный институт. Мать весь вечер кричала, что нужно думать о серьезной профессии, а не заниматься блажью… Таня стояла, закусив губы и упрямо повторяла про себя: "Все равно я буду писать стихи, все равно". Она даже не заметила, что чашка, которую она держала в руке, треснула и осколок больно впился в ладонь. Потекла кровь…

Литературная студия размещалась в старинном здании в одном из уютных московских переулков. Тане нравилось все: небольшая комната с грязновато-зелеными стенами, ядовито-красная герань на окнах, узкие деревянные столы, преподаватель Игорь Петрович, полный пожилой мужчина с седой шевелюрой. Он разбирал каждое стихотворение, чуть прищурив глаза, и вытянув листок перед собой. Он говорил, что надо побольше читать классиков, обращать внимание на образность и выразительность слова и рекомендовал всем как руководство к действию свою последнюю книгу "Тайны и уроки поэтического ремесла". Таня как завороженная внимала этому, в общем-то неглупому, но абсолютно бесталанному человеку, как она поняла значительно позднее. Но тогда, ей казалось, что она стоит на пороге удивительного мира, который вот-вот распахнет перед ней свои двери.

Матери Таня врала про дополнительные занятия в школе и кружки в Доме Пионеров. Впрочем, матери было не до нее: она работала санитаркой в больнице, вкалывала по две смены, и Танина жизнь её мало интересовала. Она только следила за тем, чтобы в дневнике стояли хорошие отметки.

Спустя полгода после того как она записалась в студию, к ним пришел новенький – Константин Вершицкий. Таня познакомилась с ним и её жизнь резко изменилась…

* * *

Ярин сидел у своего старого друга, Славы Ничипоренко, в прошлом Славки – Толстого, а теперь высокого худощавого мужчины, сотрудника Генеральной прокуратуры. Именно он помог Ярину выйти на следователя ведущего дело Макеева. Они сидели и выпивали уже пятую кружку пива. Алексей чувствовал так, словно и было прожитых лет, а они шкодливые пацаны покупают тайком бутылку "жигулевского" и распивают её в школьном саду.

С Славой Алексей по мере возможностей и времени регулярно встречался. Оба они работали над расследованием уголовных дел, у них было общее боевое прошлое, скрепившееся в дворовых драках, и, наконец, им просто было интересно общаться друг с другом и спорить до посинения. Споры обычно кончались ничем: каждый оставался при своем мнении. Год назад Слава развелся с женой, забрав себе дочь – четырнадцатилетнюю Ирину, и подрастающий тинейджер доставлял ему немало хлопот и огорчений. – Не знаю, как я её прокормлю, – жаловался он Ярину. – Уже сейчас вся зарплата уходит на её тряпки, а что будет дальше? – Может быть шить в ателье, – предложил Ярин, имевший о женской моде самое смутное представление. – Да ты что, сейчас все только на рынках покупают. Какое ателье, не смеши!