Кораллы мертвеца

Когда Леночку попросили помочь Виктории Сергеевне, она сразу согласилась. "Она так осунулась в последнее время, похудела, стала рассеянной", – мгновенно прокрутилось у Лены в голове. – А что я могу сделать для Виктории Сергеевны? – Ничего особенного, просто тебе надо будет порекомендовать ей сходить в один магический салон. Подлечиться и укрепить нервную систему. Вот, – и человек протянул ей клочок бумаги, на котором было написано: "Башня Мерлина", Армянский переулок, дом… – Хорошо, мне так хочется, чтобы Виктория Сергеевна поправилась, – вспыхнула Лена. – Я тоже этого хочу. Я неоднократно говорил ей, что надо обратиться за помощью к специалистам, но она никак не реагировала на мои слова. Ты сможешь убедить её лучше меня. – Я попробую. – Не откладывай. Сделай это сегодня или завтра. – Обязательно. Я для Виктории Сергеевны готова на все. – Ну вот и хорошо, – человек улыбнулся ей. – Умница, только никому об этом не говори. Это будет нашим секретом.

Лена кивнула и заторопилась на работу. Обеденный перерыв заканчивался.

С тех пор она несколько раз звонила и докладывала о состоянии Виктории Сергеевны. Последний разговор был особенно коротким. – Ей помогло, помогло, – ликовала Лена, – большое вам спасибо. – Отлично. Значит, все в порядке, раздалось на том конце. – Больше мне не звони, не надо и помни о нашей договоренности: обо мне ни слова. – Хорошо, – Лена повесила трубку, но в её душе поселилось сомнение: вдруг она сделала что-то не так.

Ночью её соседка по комнате Галя услышала плач и проснулась. – Ленка, ты чего ревешь? Что случилось? – Просто так. – Ты что просто так! рассердилась Галя. – Знаешь, мне завтра вставать во сколько! Первая пара начинается в восемь сорок пять.

Леночку Виктория Сергеевна устроила в общежитие пединститута. – Не сердись, Галя … мне так плохо!

Галя села в кровати и зажгла ночник. – Может ты все-таки расскажешь в чем дело?

Лена отрицательно покачала головой. – Не могу. Но по-моему, я предала одного человека. – Ну и молчи, – Галя выключила свет и отвернулась к стенке. – Хочешь реветь – иди в коридор, а мне не мешай спать. Влюбилась, наверное, да начиталась своего любимого Бунина, вот и развела страсти. – Да нет… – Лена, все! Я из-за тебя спать на лекции не собираюсь. – Хорошо, больше не буду.

Но успокоиться Лена не могла. Она долго ворочалась, потом тихонько зажгла ночник над кроватью и достала из тумбочки томик Бунина, который всегда лежал у неё под рукой. Она раскрыла свой любимый рассказ "Легкое дыхание" и стала читать, приподнявшись на локте: "На кладбище, над свежей глиняной насыпью стоит новый крест из дуба, крепкий, тяжелый, гладкий…"

* * *

Константин Вершицкий был единственным сыном и внуком потомственных моряков. Его прадед Николай Иванович закончил одно из самых аристократических учебных заведений России – Морской кадетский корпус. Костя любил рассказывать легенды своей семьи, которые разворачивались перед восхищенной Таней как старинное фламандское кружево. История дворянского рода Вершицких вместила в себя войны, революции, сталинские лагеря, расстрелы, преданную любовь и жгучую ненависть. Любовь к морю текла в их крови. "Понимаешь, – объяснял Костя Тане, – у обычных людей глаза могут воспринимать местность, застроенную домами, а у нас – нет. Нам хочется видеть синюю бескрайность сливающуюся с горизонтом. Такова генетическая особенность нашего рода".

Костя часто выезжал с родителями в Ялту и Феодосию. В свое первое выступление в литературной студии Костя читал стихи о Коктебеле. Таня, не отрываясь смотрела на него, а после занятий подошла и спросила: почему чайки напоминают ему маленьких льдинок парящих в воздухе.

Они подружились. Костя жил на Ордынке, и Таня любила бывать у него дома. Большая трехкомнатная квартира с гулким коридором казалась Тане нездешним миром, куда она попала по чистой случайности.

C тех пор как Таня подружилась с Костей, с ней стали происходить удивительные вещи. Однажды, проходя мимо старинного дома на Чистых прудах, она увидела на балконе куст хрустально-голубоватых роз, слышала легкий звон цветов от ветра, а в другой раз, на Тверском бульваре незнакомый мужчина с пронзительными черными глазами подарил ей красный кленовый лист. Таня обернулась ему вслед, но мужчины уже не было. Он как будто растаял в воздухе…

Вскоре Игоря Петровича сменил новый преподаватель. Он был ненамного старше своих учеников, лет на пять, и они сразу почувствоали себя более свободно и непринужденно. Особое пристрастие преподаватель питал к античной поэзии и часами рассказывал о Катулле и Овидии, перемежая свою речь краткими восторженными восклицаниями. К Косте он отнесся с подчеркнутым вниманием, часто хвалил и ставил в пример другим студийцам. – Вы только послушайте, – и он поднимал руку в воздух, – как это звучит у Вершицкого : "И море как спины чаек несло на себе корабли…". Это чистый эллинизм.

Косте было неловко и он смущенно, чуть виновато улыбался, как бы извиняясь за сочиненные строки. – Хорошо, очень хорошо, ещё что-нибудь есть? – спрашивал "Катулл", как они его между собой. – Есть…