Коранические сказания

В суре «Пещера» («аль-Кахф», 18:32/31-44/42) рассказано о двух виноградниках, окруженных пальмами и полями и расположенных по разным берегам водного потока. По аравийским понятиям это высший предел благоденствия земледельца. Хозяин одного из садов стал похваляться перед хозяином другого, что он богаче, что семья у него больше, говоря, что никакого Суда в будущем не будет, а если и будет, то он, богач, все равно получит лучшую долю. Сосед увещевал его, напоминая, что, войдя в сад, надо сказать: «Что угодно Аллаху» или «Нет мощи, кроме как с Аллахом». Он говорил, что, хотя он и беднее соседа, все может измениться. Господь может даровать ему лучший сад, или, напротив, послать поток, который снесет сад соседа, или же увести орошающую сад воду. Действительно, в саду богача вдруг исчезли все плоды. Он принялся причитать о том, что все труды его оказались бесполезными из-за того, что он не верил в единственного бога — Аллаха. И никто не помог ему. Коран заключает — защитить может только Аллах.

Еще в одном месте тоже говорится о гибели полей. Это — краткое назидание в суре «Семья ‘Имрана» («Аль-‘Имран», 3:117/113): «То, что они тратят в этой ближайшей жизни, подобно вихрю, в котором холод: он поразил посев людей, которые обидели самих себя, и погубил его. Поистине, Аллах их не обижал, но они сами себя обижают».

В этих притчах есть непосредственная реальность аравийского быта. Поэтому место действия первой из них считали возможным видеть в Йемене[167]. Вторую же притчу современные исследователи считают возможным квалифицировать как реальный случай, произошедший в окружении Мухаммада[168]. Внутри текста Корана они оба перекликаются с рассказом о двух садах Сабы, способствуя как бы его обобщению, несколько отрывая его от конкретной истории Марибской плотины. Это помогает построению двух измерений рассказа о Сабе. Он одновременно приземленно конкретен (я показал выше удивительную конкретность описания) и в то же время — абстрактен и философичен.

Третий отрывок формулирует такие же идеи, но очень кратко. И даже в такой кратчайшей формулировке видна иная композиция. Описание катастрофы построено, как в рассказах об аравийских пророках,— страшное бедствие, уносящее посевы. За ним человеку, знакомому с аналогиями, слышится история гонений на пророка и обещание кары, которая и последовала. Описанный тут «вихрь, в котором холод» — рихун фиха сиррун — созвучен описанию «ветра шумного» — рихун сарсарун, уничтожившего адитов (69:6).

Все эти сюжеты и мотивы могли быть взяты просто из жизни. Вместе с тем нравоучения на примере жизни земледельцев широко распространены в назидательной литературе иудеев и христиан. Сходные рассказы есть в талмудических текстах[169], похожие по духу и форме притчи встречаются в Евангелии[170]. Они могли доходить до Мекки и Йасриба, служить предметом бесед и рассуждений жителей этих городов. Соответственно Мухаммад мог черпать материал и из «массовой культуры» своего народа, и из только что услышанных впервые чужих историй.

В йеменской истории в последние века до ислама было много драматических событий. Одно из них — преследование и казни христиан города Наджрана иудейским царем Йемена Йусуфом Ас’аром в начале VI в. В первые века нашей эры на юге Аравии довольно широко распространились иудаизм и христианство. Одним из оплотов последнего стал крупный торговый город Наджран на севере Йемена. Йеменские христиане имели тесные связи с Византией и Эфиопией, что вело к постепенному усилению в стране эфиопского влияния, укреплению прямой власти эфиопов на части йеменских земель. Все это вызывало недовольство местной знати, мятеж которой возглавил объявивший себя потомком химйаритских царей из династии Абкариба Ас‘ада аль-Камиля Йусуф Ас’ар, прозванный арабским преданием Зу Нувас («Тот, кто с локонами»). Политически противопоставив себя эфиопскому влиянию и монофизитскому христианству, он объявил, что принимает иудаизм и делает его официальной религией Йемена. Началось изгнание из страны эфиопов и преследование связанных с ними христиан-монофизитов. Был захвачен их оплот — город Наджран. Христиане Наджрана, те, кто отказался отречься от своей веры, были казнены в 525 г.

Гонения вызвали резкую реакцию в христианском мире. Религия в данном случае была теснейшим образом связана с политикой. Византия, соперничавшая с Ираном, пыталась обеспечить себе контроль над южноаравийским торговым путем из Средиземноморья в Индию. Появились христианские сочинения и послания, с трагическим напряжением описывавшие муки христианских праведников, на которые их обрек иудейский царь-тиран. Затем последовала политическая и военная акция. Византия помогла Эфиопии, и та вторглась в Южную Аравию. Совместно с недовольной Йусуфом знатью эфиопы свергли царя-иудея. Краткое правление христианского царя-химйарита сменилось вскоре прямой эфиопской оккупацией[171].

В Коране в суре «аль-Бурудж» («Башни», 85:4-9) есть такие строки: