Корделия

Он сразу же взял инициативу в свои руки. Послал Берча за доктором Плимли с Сент-Энн-сквер. Мистер Плимли, специалист по легочным болезням, внимательно осмотрел больного и поставил тот же диагноз: тяжелая форма двусторонней пневмонии.

— Я не сказал бы, мистер Фергюсон, что случай безнадежный, но также погрешил бы против совести, если бы пытался внушить вам сверхоптимизм. У вашего сына слабое сердце, а на него в ближайшие дни будут огромные нагрузки. Кстати, ни в коем случае не давайте ему патентованную микстуру от кашля. Потому что, как ни тяжело, но именно благодаря кашлю можно спастись от застойных явлений в легких. Доктор Берч был совершенно прав, прописав отхаркивающее. Пожалуй, я смогу дать вам более эффективное средство. Что касается всего остального, то успех лечения будет зависеть от самого больного. И от ухода. — Он улыбнулся Корделии — Огромное утешение — во время болезни иметь рядом любящее сердце.

После отъезда специалиста мистер Фергюсон вернулся в гостиную и застыл перед камином. Корделия осталась сидеть в своем кресле.

— Это я виноват в его болезни, — через силу произнес старик. — Брук уже несколько дней как простудился. Если бы я раньше отпустил его домой…

— В Лондоне о нем наверняка хорошо заботились.

— Все не так, как дома, вы же знаете. — Она хотела утешить, а получился мягкий упрек.

Корделия встала.

— Пойду, посмотрю, не нужно ли ему чего-нибудь.

— Сестра Чартерс здесь?

— Да, но она недавно приехала и, возможно, нуждается в подсказке.

— Сколько вы спали минувшей ночью?

— Не помню.

Не хватало, чтобы ее хвалили за преданность Бруку!

— Послушайтесь моего совета: пусть вам постелят в голубой комнате, и сейчас же ложитесь. Ночью вам понадобятся силы.

— Хорошо.

"Но сначала напишу Стивену записку в госпиталь, всего несколько фраз. "Стивен, дорогой, я все еще не уехала. Брук опасно болен, а Дэн Мэссингтон… он уже не придет… Меня очень беспокоит твоя травма, напиши, пожалуйста, как ты себя чувствуешь. Навещу сразу, как только смогу. Делия."

— На фабрике все в порядке? — прервал ее мысли мистер Фергюсон.

— Вчера утром было в порядке. — Она пустилась в подробности.

— Прекрасно. Я рад, что вы нашли выход из положения. Жалко, что ваше первое самостоятельное дело так закончилось.

Уже в дверях что-то толкнуло ее сказать:

— Я прочла о смерти Дэна Мэссингтона.

Мистер Фергюсон вскинул бровь.

— Мэссингтона? Я даже не знал о его болезни.

— Он не был болен. Он… Его имя в списках… — Корделия сбивчиво объяснила, что случилось.

— В "Варьете"? Да, припоминаю: я видел заметку в лондонской газете. Это ведь мюзик-холл Кроссли, да?

— У меня не было времени прочесть статью целиком.

— Хорошо, что это случилось не в субботу, когда там бывает мистер Слейни-Смит. Думаю, Кроссли больше не жить в нашем городе.

Его невозмутимость подействовала ей на нервы.

— Мне очень жаль, что их постигло такое несчастье, — горячо произнесла она. — Уверена, они бы чувствовали то же самое, если бы это случилось с нами.

Но что толку? Он думал о своем.

— Что касается Мэссингтона, то не нам, добрым христианам, кого-либо осуждать. Естественно, я не желал ему плохого, но не хочу притворяться, будто его смерть для меня — огромная потеря. Он служил не очень-то большим утешением для своей сестры, когда она была жива, зато после ее смерти поднял такой шум, как будто мы заставили ее покончить с собой.

"А разве это не так?" — подумала Корделия, выходя из гостиной. — "Конечно, нет, — утверждали здравомыслящие люди по всей округе. Как можно было заподозрить в этом мистера Фергюсона — хозяина Гроув-Холла, советника, владельца фабрик и заводов, доброго христианина?"

* * *

Воскресенье не принесло каких-либо изменений в состоянии Брука, но к вечеру температура поднялась до 104°. Он всю ночь бредил. Корделия самоотверженно ухаживала за ним.

К утру Брук пришел в себя, но был очень слаб. Его тщедушное тело сотрясали сильнейшие приступы изматывающего кашля. Всего за два дня от него остались только кожа да кости. Теперь, когда он пришел в сознание, обыденные разговоры казались неуместными; все его существо было поглощено борьбой за выживание. Его глаза следовали за Корделией, но он редко открывал рот, чтобы что-то сказать.

После одного, особенно мучительного приступа он попросил:

— Дай мне то средство Уокера от кашля.

— Не могу. Роберт запретил.

— Его лекарство не помогает.

— Ты ошибаешься, дорогой. Врачи утверждают, что кашель, хоть и тяжело переносится, предупреждает застойные явления в легких.

Хрипы в его груди становились все громче.

— Сейчас начнется, — простонал Брук. — Дай мне — всего одну дозу! Никто не узнает.

Никто не узнает!

— Нет, Брук, не могу.

— Ты не хочешь, чтобы я выздоровел.

— Как раз для того, чтобы выздороветь, ты и должен придерживаться предписаний врача.