Корделия

"Шестое апреля.

Сколько шума по поводу чтения Бруком своих стихов! К несчастью, я о них невысокого мнения. Многим кажется чудом уже сама способность человека срифмовать несколько слов, но только не мне, воспитанной на Мильтоне и Вордсворте…"

"Двенадцатое апреля.

Приезжал ненавистный С.-С., честил на чем свет стоит существующие порядки и выдвигал бредовые идеи. Просто уму непостижимо, как может существовать подобный снобизм, такая злобная интеллектуальная гордыня. А ведь они-то и правят бал в этом доме. Вчера вечером дядя Брука чуть не полез в драку из-за того, что С.-С. пренебрежительно отозвался о какой-то дохлой мыши, из которой он сделал чучело. Они точно дети, играющие в "науку". Нахватались кое-каких познаний, но бесконечно далеки от Истины. Христианский долг повелевает мне молиться за них, но – должна признать свое поражение – не могу."

Корделия почувствовала, что на сегодня хватит. Ей казалось, будто она начинает понимать Маргарет – как если бы они познакомились и та исповедовалась перед ней. Впрочем, вряд ли живая Маргарет вызвала бы у нее симпатию. Дневник выставлял ее не в очень-то красивом свете, однако следует признать, что обрисованные ее пером Фергюсоны выглядели еще менее привлекательными.

Это было не очень-то удобно – сидеть на чердаке среди всякой рухляди и покрытых пылью книг, но Корделия не могла заставить себя отнести дневник вниз.

На следующий день шел дождь, и света, проникавшего сюда через слуховое окно, было явно недостаточно.

"Девятнадцатое апреля.

Сегодня я впервые за два месяца увидела Дэна. Между нами произошла ссора, о которой я очень сожалею. Я упрекнула его в том, что, по словам мистера Ф., он тратит все свои деньги на эту Портенс. Он все отрицал, и теперь я не знаю, кому верить. Хорошенькое дело – я не знаю, кому верить – моему родному брату или человеку, который разбил мне жизнь! Перед отъездом Дэна мы помирились, и, чтобы лишний раз не вставать, я попросила его принести мое лекарство – пилюли, содержащие железо, они обычно хранятся в угловом комоде. Он назвал меня "старой галкой", и эта детская кличка оживила дорогие моему сердцу воспоминания. Счастливое, навсегда ушедшее время!…"

"Двенадцатое мая.

Прописанное доктором Б. недожаренное мясо внушает мне отвращение. Пожалуй, следовало бы вытребовать сюда моего личного врача. Доктор Вернон сильно отличается от доктора Б."

"Двадцатое мая.

Брук уехал. Я сделала над собой усилие и сошла вниз. Кажется, это прошло лучше, чем в прошлый раз. Вот только под конец…"

Корделия перевернула страницу и вдруг услышала чьи-то легкие шаги. Не успела она пошевелиться, как рядом раздался голос:

– Прекрасное времяпрепровождение для юных леди! Она резко повернулась и встретилась взглядом с дядей Прайди.

У нее бешено заколотилось сердце. В горле застрял комок; Корделия проглотила его, но дар речи так и не вернулся. Она пошарила по полу в поисках дневника, который выронила из рук.

Он ухмыльнулся.

– Это что, один из тех духов, которых мы вызывали на спиритическом сеансе?

Лучшая защита…

– Что вы здесь делаете, дядя Прайди? Разве можно так подкрадываться?

Он присел рядом на корточки.