Коре Сарыг на Буланом коне

Кол под рукой был. Хватил им старик корову по лбу и убил, а перепел улетел. Увидел старик, что он натворил, — единственную кормилицу погубил, не знает, что делать от горя. А что делать? Снял шкуру с коровы. Старуха пошла к речке брюшину мыть. Вернулась к юрте, а старик запер изнутри дверь и не отзывается.

Рассердилась она и говорит:

— Пусть голова моя идет туда, куда ноги поведут.

Сказала так и пошла, а брюшину в руках несет. Шла-шла, сорока ей навстречу летит.

— Сорока, сорока, укажи мне дорогу.

— Дай кусок брюшины, покажу.

Бросила старуха кусок брюшины. Подхватила его сорока и улетела.

Дальше бредет старуха, не зная куда. Ворон ей навстречу летит.

— Ворон, ворон, укажи мне дорогу.

— Дай кусок брюшины, покажу.

И ему бросила. Склевал ворон брюшину и улетел.

Опять ковыляет старуха. Повстречалась с волком, его просит:

— Волк, волк, укажи мне дорогу.

— Дай кусок брюшины, покажу.

Кинула старуха волку все, что у нее осталось. Волк, не жуя, заглотил.

— Пойдешь сейчас, — ей говорит, — будет дорога на три стороны расходиться. Ты средней держись. Увидишь юрту, там тебе будет все, что надо.

Недалеко совсем оказалось. Как раз по средней дороге. Заглянула в юрту — чего там только нет! И мясо, и масло. Вот где хорошо-то! Наелась досыта и сидит, отдыхает.

Вдруг на улице зашумело что-то, деревья затрещали. Старуха в уголок спряталась. Отворилась дверь в юрте, и голова вкатилась. Остановиться еще не успела, а уже командует:

— Треножник мой, поставься!

Треножник сам собой на очаг стал.

— Котел мой, поставься!

И котел поставился.

— Вода моя, налейся!

Откуда-то вода в котле появилась.

— Мясо мое, спустись!

Мясо само в котел шлепнулось.

— Теперь варись! — велит голова.

Сварилось мясо, опростала голова весь котел и говорит:

— Войти ли мне в деревянную ступку или в бурдюк из конской кожи? Лечь ли мне у дверей или в переднем углу? Если лягу у дверей — рабом будут меня считать. В переднем углу лягу — будут считать начальником.

Вошла голова в бурдюк из конской кожи, закатилась в передний угол и уснула.

Выбралась старуха из угла юрты, где пряталась, взяла палку и давай по бурдюку лупить да приговаривать:

— Отдай мне слово, какое тебе служит!

Голова из бурдюка отвечает:

— Над очагом высохшая селезенка коровы висит. Возьми ее, она тебе все даст.

Нашла старуха селезенку.

— Голова, убейся! — сказала.

Тут же бурдюк сжался весь, голова в нем и задохнулась.

Отправилась старуха домой. Подошла к юрте своей.

— Дверь, откройся!

Отворилась дверь.

Заходит она, а старик ни жив ни мертв сидит. Ничего не видит, ничего не слышит.

— Старик, оживи!

Он и заговорил.

Все, значит, правильно. Старуха тогда велит:

— Треножник и котел, становитесь на огонь! Варись, мясо!

Наелись старик со старухой досыта, спать легли.

Утром она опять тем же манером приказывает, а ни треножник, ни котел не появляются. Что такое? Старик из юрты вышел, а там их белая корова стоит, ждет, когда ее доить будут.

Стали старик со старухой жить по-прежнему. Корову доили, молоко пили, сырчик кушали.

Мальчик, который учился мудрости

Жили старик со старухой. Был у них мальчик лет шести. Он уже в лес бегал, на мелких зверей и птиц охотился.

Как-то приходят к ним два человека и просят отдать сына Хара-хану. Старики не захотели единственного сына отдавать.

Через некоторое время приезжает на вороном коне страшный черный человек и говорит:

— Я — сам Хара-хан. Отдайте мне своего сына. Он у меня всякой мудрости научится, а после моей смерти станет вместо меня ханом и пигом.

Перепугались старики, слова молвить не могут. Забрал Хара-хан мальчика, посадил с собой на коня и увез.

Ехали они, ехали глухой тайгой, остановились у одной юрты, зашли в нее. Каких только чудес в этой юрте мальчик не увидел! Покормил его Хара-хан, уложил спать.

Утром говорит ему:

— Ну, теперь я тебя учить буду.

И стал он учить мальчика языку животных.

Полгода прошло. Хорошо поддавался мальчик учению. Выйдет, бывало, из юрты, слушает пролетающих птиц и все-все понимает, о чем они говорят.

Еще три года прошло. Мальчик лучше своего учителя знать стал. Сначала радовался Хара-хан, а после злобу затаил на своего мудрого ученика.

И вот однажды велит своей прислужнице:

— Убей мальчика. К моему приходу свари мне его мозги и сердце.

Ушел он, а девушка-прислужница слезами заливается, жалко ей мальчика. Не стала его убивать, спрятала, чтобы никто не увидел, а вместо него щенка убила, мозги и сердце сварила.

Возвращается Хара-хан и велит подавать на стол, что наказывал. Несет ему прислужница приготовленную еду, сама от страха трясется, озирается. Загляделась и выронила блюдо из рук. Налетели собаки, растащили все по кусочкам.

Разгневался Хара-хан, а потом сказал:

— Собачий он сын, пусть его собаки и жрут!

Дни проходят, недели и месяцы. Девушка-прислужница тайком кормит мальчика.

Однажды во владениях Хара-хана объявилось какое-то чудовище. Весь скот поголовно пожирает и даже зверей таежных. Не знает Хара-хан, что с ним поделать, как с ним бороться. А чудовище последнее сокрушает, остатки дожирает.

«Мальчик бы мог спасти от этой напасти», — думает Хара-хан.