Корейский излом. В крутом пике

– Меня зовут Таисия. А как попал… Вас с пробитой головой обнаружил лесник на поляне. Если бы не он, вы бы не выжили. А сейчас вроде ничего.

Девушка улыбнулась.

– Вы можете передать записку по адресу? – Павел назвал улицу. – Или на словах? Ее зовут Бригида.

Девушка взглянула на пациента и, уловив его умоляющий взгляд, сначала задумалась, потом вынула из кармана карандаш и клочок бумаги:

– Пишите. Это недалеко от меня.

Ответ пришел на следующий день. В дом Бригиды ночью попал снаряд. Никто из жильцов не выжил. Павел попросил Таисию свести его с лесником, который его нашел. Лесника, по ее словам, звали Игнатий. Девушка внимательно посмотрела на Колесникова и… решилась.

В тот же день к нему в палату зашел лесник, мужчина лет пятидесяти. Он присел на койку и прижал палец к губам, а потом наклонился к Павлу и быстро заговорил шепотом, уткнувшись губами прямо в ухо и косясь на соседей:

– Ты ведь летчик. Я с тебя снял парашют, шлем и знаки отличия, зарыл все. Иначе не знаю, что бы они с тобой сделали. Надо тебе выбираться отсюда, парень. По улицам уже полицаи ходят из местных, выслуживаются перед немцами. А я еще в Гражданскую воевал за советскую власть, а потом женился и попал сюда. Ходить можешь?

– Могу, – неуверенно ответил Колесников.

– Я тебе помогу. Тут в лесу, километрах в десяти, засели ваши, человек двадцать. Немцы о них пока не знают. Я переправлю тебя к ним, а дальше разберешься. Таисия – моя родственница, поэтому и позвала меня. Тебе повезло.

Колесникову повезло еще раз – в лесу скрывался взвод охраны соседней части и с ним трое гражданских. Лейтенанта сразу же признали за своего, дали немецкий «вальтер», другого оружия не нашлось.

Возглавлял отряд старший лейтенант Малышев, мужчина лет за тридцать.

– Надо прорываться к своим. Фронт отодвигается все дальше. – Он прислушался к далекому грохоту артиллерийских залпов. – Вчера ближе было. Пойдем по темноте. Там, километрах в пяти, поселок есть – разживемся едой, а то сухпая дня на два осталось.

Когда добрались до поселка, в окнах домов еще горел свет.

– Жиган, сходи, понюхай, что там. Прикинься дурачком, – скомандовал Малышев.

Старшина Жиганов служил раньше в диверсионном отряде Наркомата обороны, выбыл по болезни, а когда выздоровел, его направили охранять аэродром. Он обратился к одному из гражданских примерно одной с ним комплекции:

– Давай одеждой поменяемся. В форме нельзя – неизвестно, кто там сейчас.

Жиганов передал винтовку гражданскому, натянул грязный гражданский костюм, засунул в боковой карман пиджака пистолет «ТТ» и метнулся к кусты. Через несколько минут он, уже не скрываясь, вышагивал по проселочной дороге.

Дойдя до крайнего дома, стоящего на отшибе, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь.

За дверью послышался голос хозяина:

– Кас тен?

«Говорит по-литовски, – прикинул Жиганов. – Ну да бог с ним».

– У вас есть еда? Я три дня ничего не ел. Помогите, – проговорил он просящим голосом.

В ответ раздалась ругань – смесь литовского и русского матерного.

– У меня деньги есть, я заплачу. – Жиганов знал, чем можно заинтересовать местных.

Внутри замолчали, через минуту дверь открылась, и на пороге появился мужик средних лет с керосиновым фонарем в руке.

Жиган сгорбился, изображая убогого просителя.

Хозяин намеревался что-то сказать, но не успел – Жиган врезал ему в челюсть и, затолкав мужика в сени, прикрыл за собой дверь и задвинул щеколду.

– В доме еще кто-нибудь есть? – проговорил старшина зловещим шепотом.

– Нет, я один. – Голос хозяина дрожал. Он шмыгал носом и покашливал.

– Ого, русский вспомнил! – Жиган пнул мужика по ребрам. – Иди в хату.

Его учили подавлять волю для последующего допроса – и не таких раскалывал, поэтому, зайдя в переднюю, освещенную тусклой лампочкой, «прижимистый, даже в сени свет не провел», старшина прижал хозяина к стене и приставил ему к горлу нож.

– Нам нужно продовольствие. Много. Можешь достать?

– Ты зря здесь командуешь, – перебил его мужик, тяжело дыша. – Советская власть кончилась, здесь теперь государство Литовское. Уходи по-хорошему, а то немцы тебя кончат.

«Опа-на! Немцы».

– Здесь есть немцы? Говори, сука!

Он слегка ткнул мужика ножом в шею.

– Есть, – залепетал мужик, было видно, что он окончательно сломлен. – Пять человек и грузовик.

– Где они?

– В доме бывшего председателя колхоза.

– Почему бывшего?

– Его немцы расстреляли сегодня поутру.

– Где этот дом?

– Напротив колодца. Большой, кирпичный.

В голове у Жигана завихрились мысли.

«Паковать этого – только время терять. А вдруг развяжется, пока я тут гоношусь, или придет кто… Нет уж!»

– Ну, бывай, гражданин государства Литовского.

Он резанул мужика ножом по горлу. Тот схватился пальцами за рану, как будто намереваясь ее заткнуть, глаза остекленели, и он сполз вдоль стены на пол. Жиган обтер нож об одежду хозяина и вышел прочь.

Добравшись короткими перебежками до дома председателя, Жиган затаился и начал изучать обстановку.