Корела (СИ)

— Жарковато попарился, пот шибает, — взяв вышитый рушник, Владимир отерся, ходил в трусах по комнате. Баньку протопили на совесть, но он берегся — девиц выгнал, хотя были те соблазнительных форм, которые длинные рубашки скорее не скрывали, а подчеркивали. А глазами так и впились в его тело — хотя он был отнюдь не «рельефным» атлетом с «кубиками» пресса и мускулатурой Шварценеггера, но и не задохлик — обычный спортсмен. Но смотрели девки так, будто есть собрались, так что выгнал их, взяв своих карелов. Те баньки, как выяснилось, совсем не чурались и парку умели поддать так, что глаза на лоб вылезали от жара.

— Нет, не будут меня вязать, по крайней мере, сейчас. Здешний власти сами в подвешенном состоянии, шведы в любой момент могут прийти и потребовать убираться, куда глаза глядят. Как тот посол из кинофильма изрек по похожему поводу — «я-я, Кемска волость».

Владимир фыркнул, еще раз утерся рушником и уселся в кресло, взяв из портсигара сигарету, третью за день. Закурил — так думалось легче. Курению в этом мире из наемников никто не удивлялся, сами дымили как паровозы из своих трубок с длинными чубуками. Да и шнапс лакали что лошади воду, правда, сейчас для всех «сухой закон» — в походе и перед баталией ландскнехты не пьют. Зато после «виктории», если победят, конечно, «жрать» будут до потери сознания, морды такие, что спиной к ним лучше не поворачиваться. Впрочем, и бородатые русские не лучше — зыркают угрюмо, взгляды отнюдь не выражают доброжелательность.

— Гарнизон тут четыре десятка стрельцов, не больше, и те не противники, — Владимир покосился на чехол с карабином. К тому же с ним было ровно десять человек — в цитадель больше не пропустили, посчитав такое число свитских достаточным для «чести». Капитан с ротой остался на южной стороне реки, в «Ореховской слободе». А оттуда до Спасского острова не доберешься, тем более, что хозяева предварительно отогнали струги и лодки, после того как их разгрузили, оставив только десяток. Предусмотрительны жители, что тут сказать — сразу обезопасили себя от внезапного нападения, и он бы на их месте не доверял бы ландскнехтам непонятно откуда взявшегося принца. Самозванцами на Руси сейчас никого не удивишь, прямо змеиное кубло. Один за другим появляются, на все стороны жизни.

К Стефановичу в качестве охраны капитан прикрепил своего «лейтенанта», причем дворянина Фридриха фон Клюгерта, отнюдь не громилу размерами, а с хорошими манерами тридцатилетнего вояку, с сединой на висках, и украшенного по всему лицу шрамами. А с ним семеро наемников, худощавых и ловких — заверил, что самые лучшие бойцы, рубаки и стреляют хорошо — у каждого по паре пистолей с колесцовыми замками, а потому дорогих. Но таково их предназначение — популярны исключительно у всадников. А вот мушкеты оснащались фитильными замками, безотказными, если не забыть раздуть фитиль, конечно. Этими же замками были оснащены русские пищали, с которыми стрельцы сейчас шествовали по двору. Наемники смотрели на них с плохо скрытой усмешкой — почему-то русских ратников они не считали равными себе, а на то должны быть какие-то причины. Но размышлять сейчас на эту тему Владимир не стал, положившись на время, которое все расставит по своим местам.

— Вечером ясно будет, какую роль мне отводят местные воеводы. Им самим деваться некуда — царь сам отказался от Корелы в пользу шведов, и тем пустил хищника в собственную страну. Увяз коготок — всей птичке пропасть. А шведы они такие, хорошо помнят, что потеряли пятнадцать лет тому назад, и снова возвратят завоеванное. Вот на этом нужно и сыграть…

Кинофильм «Иван Васильевич меняет профессию». Через минуту на восклицание самозванца «Да пусть забирают на здоровье. А я то думал, господи», шведский посол произнесет легендарное — «Я-Я, Кемска волость».

ЧАСТЬ ВТОРАЯ «САМ ЗАХОТЕЛ ЦАРСТВОВАТЬ». Глава 18

Данила Тимофеевич оторопело посмотрел на принца — много чего он повидал в своей жизни, но такого не ожидал. Не походил он на самозванца, никак не походил — оба Лжедмитрия, коих ему приходилось видеть, и Василий Шуйский, что уселся на троне по боярским выкрикам, в правители не годились. А этот не только знал, что хотел, но и рассуждал вполне здраво, и при том сохранял спокойствие — словно в своем природном праве был.

— Подписывать Выборгский трактат было крайней глупостью, не достойной правителя. Если пастух приглашает голодного пса, чтобы тот охранял овец, и у него нет мяса для кормежки, тот сам найдет пропитание. Вот только ответа на сей вопрос нет — сколько псина зарежет овец?!

В голосе принца послышалась издевка, но без всякой улыбки на губах он обвел потемневшим взглядом владыку и бояр, остановив взор на князе. Голос прозвучал хрипловато: