Корела (СИ)

— Сожжешь ты посады и в осаду сядешь, а дальше что? Взять крепость шведы не смогут, подкоп под стены не проведешь, реку не вычерпаешь. На приступ не пойдут — бревна в Федоровской речке в дно вбиты, лодки не пройдут. А потому шведы обложат оба берега Вуоксы и пушки поставят. Они в августе подойдут — чтобы урожай не успели собрать и под защиту стен припасы отвести. Жителей и воинов скопится до четырех тысяч — через месяц начнется голод, потом нагрянет скорбут — цинга — от недоедания зубы у всех выпадут. Дальше придет мор — каждый день десятками умирать людишки будут, пока живых останется горсть малая. В реку лодки с хлебом шведы из Ладоги не пропустят — картечью и ядрами побьют. И все — к зиме все вымрут, и крепость с трупами занята будет. И что самое плохое — все ратники бесцельно помрут от голода, вместо того, чтобы пользу принести.

— Так помощь от Новгорода подойти сможет…

— Боярин, ты меня удивляешь! На что такие надежды, людей наивных смущать, если вы тут все бунтовщики по воле царя и московских бояр. И вас с потрохами отдали шведскому королю в полное его владение. Зачем ложным упованиям сам предаешься и людей в заблуждение вводишь?!

Владимир говорил с такой укоризной в голосе, что Пушкин смутился, отвел взгляд, насупился и Мышецкий. Ему стало ясно, что именно такой план, оказавшийся самоубийственным, и выбрали воеводы. А теперь оба осознали, что их расчеты оказались в корне неверными. А иного варианта у них не припасено, взрослые люди, а смотрят на него как нашкодившие юноши. И он не стал тянуть время, а решительно произнес:

— Не все так плохо, как только кажется. Да, шведы сильны, у них опытные войны и их намного больше, чем у нас. Но время еще есть — почти два месяца. А это немалый срок, если начнем правильную подготовку, и разумно каждый день используем. Для того мы сейчас с вами обсудим как вести «малую» войну в сочетании с «большой». Если притянем шведов к Кареле, где только горожане будут — то приманка будет. А войском своим иначе действовать будем, так ратники пользу принесут, а не напрасно с голодухи помрут, потерь неприятелю не причинив…

Полководец Якоб Делагарди — сын пошел по стопам отца, и также долгое время воевал с русскими. Именно они расширили далеко на восток границы Шведского королевства, превратив его в империю…

Глава 20

— Я не мог ошибиться — но почему до сих пор не объявлено о «семибоярщине»? Июль уже на дворе, первая неделя истекает…

Владимир последние дни изрядно нервничал, хотя вида не показывал. Сроки исполнения его «пророчеств» уже подходили, а из Москвы гонцы так и не прибыли с вестями. Хотя до Новгорода должны уже добраться — недаром туда князь Мышецкий отбыл. Данила Тимофеевич явно на него сделал ставку, раз семью свою и скарб приказал на струги не грузить, демонстрируя всем, что бежать из Корелы не намерен. Хотя нашлись слабые духом — вереница стругов и ладей каждый день отправлялась в плавание, благо Ладога была на удивление спокойной и пока не грозила своими знаменитыми штормами — те будут ближе к осени. Отплывали в основном посадские люди, когда осознали, что дома и мастерские в случае неизбежной осады будут сжигать. И путь их шел в Сердобольский погост или слободу, что спустя какое-то время будет в Сортовалу шведами переименована, в северо-восточном углу обширного Ладожского озера. Последнее не зря морем именовали — свыше семнадцати тысяч квадратных километров, крупнейший пресноводный водоем Европы, в России только Байкалу уступает, протянулся на двести с лишним верст с юга на север, и на сто двадцать с востока на запад — впечатляющие размеры, особенно когда в бинокль посмотришь.

Эвакуация началась, и то к добру — меньше голодных ртов будет в осажденном городе, это большой плюс. К тому же, как не крути, но в других селениях Приладожья народа прибавиться за счет самой Корелы, в уезде и так с населением туго, есть такое слово «пустошь». Хотя многие плыли на Валаам и Олонец, чтобы там от шведского нашествия уберечься, но то правильно — саму Карелию тоже заселять надо. А вот в Новгород или Псков люди не торопились съехать — Смута и туда нахлынула мутной волной. Ряд крепостей в Ижорской земле, или Ингрии — Ивангород, Ям, Копорье — «тушинцы» еще держали за собой, поддерживая «второго» Лжедмитрия. И милости от московских бояр уже не ждали, порядком озлобленные — среди них хватало «болотниковцев», над которыми по приказу Василия Шуйского учинили расправу. Так что словам не верили — всю Россию охватила ожесточенная гражданская война, всех против всех.

И крови прольется еще немало…