Коричневый путч красных

Второе следствие — внешнее. Как бы ни уверяли нас генералы в форме и без нее, что кредиты и помощи от Запада принимать стыдно, проведение в жизнь их политики не может привести ни к чему иному, как к состоянию сегодняшней Албании. Международное сообщество совершенно однозначно выразило свое отношение к происходящему. Если дружба полковника Каддафи есть высшая мера международного признания, то упаси нас Бог быть приговоренными к этой «высшей мере». Новый посол Соединенных Штатов приезжает сегодня в Москву, однако не собирается вручать верительные грамоты, поскольку по заявлению президента Буша администрация не желает узаконивать нынешний режим. В этом тоже наша надежда. Несмотря ни на что, нас считают по-прежнему людьми, несмотря ни на что, хотят, чтобы снами и обращались как с людьми.

Следствие третье — личное, то есть относящееся к радиостанции. Тот факт, что совместных усилий оказалось достаточно, чтобы и один, и второй, и третий раз обойти Комитет госбезопасности на повороте, снова и снова находить пути выхода в прямой и неподконтрольный эфир, говорит и об очевидной слабости комитета, и об очевидной солидарности, простирающейся гораздо дальше, чем просто солидарность граждан против начальства. Непрочное и до конца еще не понятое соотношение сил готово измениться в любой момент. Информация о событиях — залог осторожности для тех, кто выстрелил бы в темноте, но не осмелится сделать это при ярком свете. Первая кровь, пролитая в Москве «товарищами», в конечном счете не может не перевесить все усилия путчистов. Отныне они обречены безусловно. И простите, если сквозь оскомину ночного кофе с сигаретами плохо проговариваются слова. Уже пришел Андрей Черкизов, он доскажет.

Комментарий С. Корзуна

ГАЗЕТЫ МОГУТ ВЫХОДИТЬ

ТАСС информирует о том, что ограничения, установленные решением бывшего ГКЧП от 19 августа с.г. по выпуску центральных, московских, городских и областных общественно-политических изданий, снимаются.

ИЗ ДНЕВНИКА АНАТОЛИЯ ЧЕРНЯЕВА

Разговор затянулся. Шел уже 10-й час. Вступил в дело Руцкой. Сильный, красивый человек, любо-дорого его наблюдать. На таких земля стоит.

Михаил Сергеевич, говорит, пора обсудить, что будем делать дальше… В самолет (президентский), на котором они (!) явились, мы вас не пустим. Полетим в моем самолете. Он стоит на том же аэродроме, но вдали от вашего. Его надежно охраняют. Я привез с собой 40 подполковников, все вооруженные. Прорвемся.

Об этих подполковниках стоит сказать. Когда М. С. после ложного выхода из машины возле президентского самолета, согласно плану Руцкого, вновь быстро туда сел, и машины рванули дальше — к самолету Руцкого — км в 3-5 от этого места, так вот, когда М. С. в своей шерстяной кофте, которую все увидели на нем по ТВ уже во Внукове, вышел к самолету, эти офицеры взяли с автоматами на караул и так стояли, пока он не поднялся по стремянке в самолет. Я подумал, глядя на эту сцену, — есть еще офицерская честь в нашей армии, неподдельная. Есть и высокая интеллигентность в ее среде: достаточно пообщаться с тем же А. В. Руцким или с полковником Н. С. Стол яровым, который тоже прилетал в группе депутатов спасать своего Президента. В аэропорт мы ехали с ним в одной машине.

Потом был перелет. Распоряжался Руцкой…