Коричные лавки. Санатория под клепсидрой

Увидев, что я проснулся, он сказал с милой улыбкой на бледном от болезни лице: — Я ужасно рад твоему приезду, Иосиф. Какой сюрприз! Я себя чувствую здесь таким одиноким. Однако в моем положении глупо сетовать, я ведь претерпел кое-что и похуже, и если вывести facit по всем позициям… Но довольно об этом. Мне тут, представь себе, в первый же день подали великолепный filet de boeuf с грибами. Это был дьявольский кусок мяса, Иосиф. Я настойчиво остерегаю тебя, если и тебе когда-нибудь вознамерятся здесь подать filet de boeuf… До сих пор огонь в желудке. И диарея за диареей… Я просто не знал как быть. Однако хочу сообщить новость, — продолжал он, — ты будешь смеяться, но я арендовал здесь помещение под лавку. Да-да. И могу поздравить себя с такой идеей. Скучно мне было сперва, знаешь ли, ужасно. Представить не можешь, какая здесь тощища. А так, по крайней мере, есть приятное занятие. Опять же не подумай о чем-нибудь этаком. Ничего особенного. Помещение гораздо скромней нашей прежней торговли. Ларек по сравнению с ней. У нас в городе я постеснялся бы такой палатки, но здесь, где столькими из амбиций поступаешься, правда же, Иосиф?.. — Он горько рассмеялся. — Вот так как-то и живем. — Мне стало не по себе. Было неловко за его оторопь, когда он понял, что неудачно выразился.

— Я гляжу, тебя в сон клонит, — сказал он спустя мгновение, — поспи же, а потом загляни в лавку, хорошо? Я как раз спешу туда, поглядеть что и как. Ты представить себе не можешь, как трудно было получить кредит, с каким недоверием относятся здесь к старым негоциантам, к негоциантам с доброй репутацией… Знаешь магазин оптика на площади? Наша лавка рядом. Вывески пока нет, но найти просто. Обознаться невозможно.

— Отец без пальто? — обеспокоенно спросил я.

— Вы забыли уложить. Я, представь себе, не обнаружил его в сундуке, но в пальто вовсе нет надобности. Этот мягкий климат, ласковый воздух!..

— Пусть отец возьмет мое, — настаивал я. — Причем обязательно. — Но он уже надевал шляпу. Махнув мне рукой, он вышел из комнаты.

Нет, мне уже не хотелось спать. Я чувствовал себя отдохнувшим… и голодным. С удовольствием вспомнил я буфет, уставленный пирожными. Я одевался, предвкушая, как потрафлю себе разными лакомствами. Отдав предпочтение песочному с яблоками, я решил не пренебрегать и великолепным бисквитом с апельсиновыми корочками, который приметил тоже. Я подошел к зеркалу повязать галстук, но оно, словно бы сферическое, коловращаясь мутным омутом, упрятало куда-то в свои глубины мой облик. Напрасно я менял дистанцию, подходя и отдаляясь — из зыбкого серебряного тумана не хотело являться никакое отражение. — Скажу, чтоб другое повесили, — решил я и вышел из комнаты.

В коридоре было совсем темно. Впечатление торжественной тишины усиливала еще и тусклая газовая лампа, горевшая голубым язычком на повороте. В лабиринте дверей, проемов и закутков было никак не найти вход в ресторацию. — Схожу в город, — вдруг решил я. — Поем там где-нибудь. Наверняка же найдется какая-нибудь недурная кондитерская.

На улице меня окутал тяжелый, влажный и сладкий воздух странного здешнего климата. Хроническая серость атмосферы углубилась еще на несколько оттенков. Это был как бы день, зримый сквозь траурную вуаль.

Взгляд не мог насытиться сочной бархатной чернотой наитемнейших фрагментов, гаммой притушенных серостей плюшевого пепла, пробегающей пассажами приглушенных тонов, прекращаемых педалью клавиш — этим ноктюрном пейзажа. Обильный и волнообразный воздух шелестел у моего лица мягким полотнищем. В нем чувствовалась приторная сладость отстоявшейся дождевой воды.

Снова этот уходящий сам в себя шум черных лесов, глухие аккорды, будоражившие пространства уже за порогом слышимости! Я находился на тыльном дворе Санатории. Я оглядел высокие стены флигеля главного строения, выгнутого подковой. Все окна были затворены черными ставнями. Санатория глубоко спала. Я миновал ворота с железной решеткой. Рядом с ними была необыкновенных размеров собачья конура. Пустая. Меня вновь поглотил и приютил черный лес, во мраке которого я, словно с закрытыми глазами, шел на ощупь по тихой хвое. Когда немного развиднелось, меж деревьев возникли контуры домов. Еще несколько шагов — и я оказался на обширной городской площади.

Удивительное, обманчивое подобие главной площади нашего родного города! До чего похожи по сути своей все базарные площади мира! Буквально те же дома и лавки!