Коридор

- Ну!.. Брюки снимай. Опять по шву лопнули! Да не корми ты его, бабушка! Он и сам скоро лопнет. - Знаешь, Таня,- сказала Липа не терпящим возражения тоном.- Не вмешивайся не в свои дела. Са-Дись, Рома, обед стынет.

- Обжора,- процедила Таня сквозь зубы, потому что зубы были заняты перекусыванием нитки.- Бабуш-ка!.. Знаешь, я тебе все хочу сказать... Может - нам со Славиком отдельно питаться?.. Ты всегда столько всего наваришь!..

- Ну, не знаю,- Липа повела головой.- Я, может, хозяйка и.не очень, но люблю, чтоб хватало.

- Хватало!.- А сколько пропадает!.. Нет, правда... Это же выброшенные деньги...

- Ты серьезно? - поджав губы, Липа подошла к шкафу, достала потертую кожаную сумочку, куда убирала пенсию. Глухо звякнули медали в картонных коробочках.- Вот, пожалуйста, моя пенсия, сто рублей. Хозяйничай.

- Спасибо.- Таня чмокнула Липу в щеку, плюнула на палец, приложила его к утюгу.

- Клеенку сними, стол попортишь! - Липа загнула до половины стола клеенку, где под пожелтевшими газетами кое-где проступало обгоревшее дерево.- И чего ты так суетишься? Приедет какая-то старуха!.. Тоже мне заграница - Польша! У нас на курсах Лена Акулова училась из Лодзи, так я к ней на каникулы ездила!..

Таня укоризненно кивнула на Ромку. Липа умолкла.

- Пойдешь со мной бабушку Лену встречать? - спросила Таня.

- Ага,- кивнул Ромка.

- Ему-то зачем?! Пусть лучше уроки учит. Чего ты так долго возишься ребенок замерзнет.

- Замерзнет он!.. Его жир греет! - Таня набрала из графина в рот воды и прыснула на тряпку. И повела по ней утюгом. Из-под утюга выехал гладкий светлый след, от которого поднимался ровный пар.

Ромка вспомнил про горячий асфальт. Жалко, что ничего не получится: асфальт привозят редко. Если горячий асфальт завернуть в бумажку, затолкать в спичечный коробок и полить сверху глицерином, через несколько минут коробок воспламенится.

- Все с тобой,- Таня перекинула брюки через спинку стула.- Я побежала. Приходи прямо в Уланский. Смотри, больше-то хоть не загадься. Глядеть стыдно.

- Ишь ты,- проворчала Липа.- Отца навестить--не загонишь, а тут понеслась, как наскипидаренная...

- Бабуль, у нас глицерина нет? - на всякий случай

спросил Ромка.

- Чего нет - того нет,- Липа вздохнула и погладила внука по голове: Кушай, детка.

Из Уланского в школу Ромка ездил на метро, а если опаздывал, отец брал такси.

Обратно - из школы в Уланский - Ромка ходил пешком.

У Красных ворот на углу Орликова и Садового кольца была часовая мастерская. В окне сидел толстый лысый мастер, всегда один и тот же, низко склонившись к столу с черной лупой, воткнутой в глаз. Перед мастером на том же столе стоял большой будильник циферблатом на улицу. Вместо секундной стрелки внизу циферблата красный петушок долбил клювом цифру "5". Ромка наблюдал за петухом, пока мастер не оторвался от стола и, выпучившись на него пластмассовым черным глазом, не показал рукой, чтобы не мешал.

Следующая остановка была на углу Домниковки. Слепые мастера - все как один в темных очках - работали в граверной мастерской в полуподвале. За столами слепые сидели, как зрячие, только смотрели слегка в потолок; руки их быстро и точно делали работу на столе, без лишних движений и холостого шаренья. Ромка видел, как рука самого ближнего к окну мастера двигалась за инструментом: мастер разметил забеленную стеклянную табличку стальной иглой, затем, наклЬнившись со стула вправо, потянулся за нужным резцом. Его рука, не касаясь стола, прошла над ненужными резцами, а за два-три сантиметра до нужного замедлила ход, средний палец легонько клюнул вниз, почти незаметно, ковырнул стол, дотронулся до нужной металлической палочки. На сельскохозяйственной выставке, куда в прошлое воскресенье водила Ромку с Сереней бабушка Шура, вот так же работала искусственная рука, расщепляя вредный радиоактивный атом в мирных целях.

Слепые мастера в основном сидели, а если им приходилось встать, сразу становилось видно, что они не видят: передвигались они по мастерской, вытянув перед собой руки.

Поработав еще немного, все слепые почти одновременно начали шарить по запястьям левых рук - щупали время на специальных часах с шишечками вместо цифр. Слепые собирались домой: они прибирали свои столы, раскладывали готовые стеклянные таблички в штабели: "Не курить" - вправо, "Посторонним вход воспрещен" - влево. Потом они спокойно толпились у вешалки, не мешая друг другу. Кто-нибудь из них выключал ненужный дневной свет.

Утром Ромка убегал через черный ход, дворами -на Кировскую и к метро; вечером возвращался по Уланскому, по которому во времена Наполеона катались уланы.

Над подъездом дома были налеплены две свирепые львиные морды, которые меняли цвет в зависимости от краски., которой их обновляли к Первому мая. Сейчас морды были серые, кое-где засиженные голубями, но, несмотря на голубиную неаккуратность, таких морд больше в округе не было, и Ромка своим домом очень гордился. И еще ему нравилось, что когда-то дом принадлежал акционерному обществу "Труд", а что это за общество, каждый раз забывал спросить у тети Оли.

У подъезда томился Куреня.