Коридор

Замок не открывался. Александра Иннокентьевна в некотором замешательстве поправила пенсне, ближе наклоняясь к неподдающемуся замку. За дверью шумели взбудораженные голоса.

- Сейчас, одну минутку! - сказала Александра Иннокентьевна в дверь.

- В чем дело, мама? - донесся из-за двери несколько раздраженный голос Ольги Александровны, и дверь нетерпеливо задергалась.- Что случилось?

- Тут что-то с замком...- пробормотала Александра Иннокентьевна.- Одну минуту! - Она постучала к рыжим: - Надежда Ивановна, извините, дорогая, мне кажется, замок неисправен. Не мог бы Иван Кузьмич? Будьте добры...

- Не суйся! - взвизгнула за дверью Надежда Ивановна, видимо отпихивая мужа, и приоткрыла дверь: - Иван Кузьмич спит. А что такое?

- Да вот...- Александра Иннокентьевна простерла ладонь к двери.- Не открывается.

- Алик сломал... Держат в квартире...

- Ну что там случилось, Шура?! - барабанил в дверь нервный голос Александра Григорьевича.

- Оленька! Саша! Я не могу открыть! Вы поняли меня? Идите черным ходом. Через черный ход!

Александра Иннокентьевна, громко стуча каблуками, прошла по коридору на кухню, с трудом выдернула из петель на двери черного хода ржавый шкворень.

- Ну, знаешь, мама!..- тяжело дыша, в кухню минут через десять вошла Ольга Александровна. Опустила на пол чемодан.- И сладким голосом прокричала в темноту:- Тетя Леночка-а! Сю-уда! Танюша! Папа! Вы

идете?!

Ромка с Куреней на расстоянии, из коридора наблюдали встречу заграничной бабушки.

Появилась Таня, неся в обеих руках по небольшому чемодану на молнии.

- Здравствуй, бабуля! -Она потянулась поцеловаться с Александрой Иннокентьевной, но та, как обыч-но, увернулась.

- У меня насморк!

- Это чья же такая? - наморщилась Дора, разглядывая Таню, и вдруг стукнула себя кулачком по коротко остриженной седой голове: - Какура старая! Это ж Танька ихняя... Ух ты, какая стала: все при всем! А была-то... Вывелся у тебя глист? - Таня фыркнула и повернулась к ней спиной.- ...Тебя все Лимпиада Михайловна чесноком пользовала. Чесноку любой паразит не примет,- объясняла Дора уже не Тане, а Мане, вылезшей из каморки со священной книгой в руках поглядеть, что тут делается.

Иностранная бабушка все не появлялась.

Маня положила священную книгу, подошла к раковине помыть глаза, уставшие от чтения. Она натерла указательный палец мылом - потерла один глаз, рас-щеперив его двумя пальцами, потом принялась за второй.

- Маня! - поморщилась Александра Иннокентьевна.

- Ай? - подставила под ее слова ухо Маня, домывая второй глаз.

- А вот и я! - послышался на лестнице одышливый старушечий голос нерусского звучания.- Здравствуйте, дорогие!

На кухню в сопровождении Александра Григорьевича вошла высокая сутулая женщина с голубыми волосами в красном костюме; вместо юбки на ней были широкие брюки.

- В портках! - Дора тихо ойкнула, плюхаясь от изумления на табуретку.

- Здравствуйте, здравствуйте...- раскланивалась во все стороны гостья, стараясь определить среди присутствующих родственников.

- Кирилл Афанасьевич Симаков,- протянул ей руку Кирилл, завернувший по дороге из ванной в кухню. Кирилл был в майке. Свободной рукой он прикрывал неприличную наколку на плече в виде грудастой голой женщины.

- Соболевска.

- Пани Соболевска,- поправил сестру Александр Григорьевич.

- Здравствуй, Леночка!-подала голос Александра Иннокентьевна.

- Шура! Матка боска! Шурочка!.. Иностранка прижала к себе Александру Иннокентьевну той же левой рукой, которой так неудобно здоровалась с Кириллом. Другой рукой она держала расшитый золотой ниткой парчовый ридикюль.

Александра Иннокентьевна прижала к глазам ажурный платочек, пенсне соскочило у нее с носа. Пани Соболевска ловко подхватила его на лету освободившейся от объятий рукой и положила на ближайший стол, Гла-фирин. Рука ее была в длинной, до локтя, бежевой перчатке.

Дора, переваливаясь, снялась с табуретки, взяла пенсне со столика Глафиры, подала Александре Иннокентьевне.

- На ихний стол лучше не ложить,- сказала она иностранке,- Дора Филимоновна Кожух.

- Соболевска.

- Пани Соболевска,- второй раз поправил сестру Александр Григорьевич.

- Милости просим!..- пропела Дора.- Уж вас ждали-ждали, заждались!..

- Соседка наша,- пояснила Ольга Александровна.

- О-о, как это мило! - воскликнула пани Соболевска, дотрагиваясь бежевыми лайковыми пальцами до глаз, в которых уже скопились слезы, стараясь в то же время не потревожить накрашенные ресницы.

- А где же мой внук? - воскликнула она.- Я не вижу его! Романа!

- Роман! - крикнула бабушка Саша.

- Пойдем, не бойся,- шепнул Ромка Курене.- Ну, чего ты!

- Рома!..

Ромка выволок на кухню упирающегося Куреню.

- Матка боска!.. Вылитый Саша. Такой же толстый!..

- Здравствуйте, бабушка,- Ромка на цыпочках дотянулся до щеки пани Соболевской.- А это Куреня...

Куреня, побледнев, протянул пани Соболевской грязную, с черными ногтями руку.

Иностранка взяла его руку и очень серьезно пожала.

Александра Иннокентьевна покачала головой, потом взяла сноху под руку и сказала бодрым голосом:

- Прошу к столу!

- А как наши пироги?-с повышенной оживленностью спросила Ольга Александровна.