Коридор

Алик, нахохлившись, медленно обвел глазами стол, пока не уперся в подлокотник кресла бабушки Лены. Потом так же медленно подошел к ней.

- Дай курить,- нормальным голосом попросил он, кивнув на красную пачку сигарет.

- Проше пана,- улыбнулась пани Соболевска и небрежным величественным жестом протянула сумасшедшему "Кармен".

* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

11. ЛЮБОВЬ И МОРЕ

Клара Антоновна остановила Ромку на переходе из девятого в десятый класс. Сделать это раньше она не могла - закон о восьми обязательных классах связывал ей руки. Правда, у Клары была небольшая надежда, что, сдав четыре экзамена за восьмой класс, Роман Бадрецов сам с радостью покинет школу, как это сделал его друг Синяк Владимир.

Каково же было изумление директрисы, когда первого сентября, поздравляя во дворе через мегафон учащихся с новым учебным годом, она увидела в толпе еще более разросшуюся ненавистную фигуру.

Но Кларе Антоновне повезло с первых же дней. Бадрецов наотрез отказался носить с собой унижающий его юношеское достоинство мешочек со сменной обувью, которую ввели в новом учебном году. Вслед за этим он, опоздав на зарядку перед началом уроков, отказался выполнить ее после уроков, как на том настаивала ответственная в этот день за зарядку учительница истории. Она подала докладную Кларе. Клара пересекла красным почерком докладную в верхнем углу: "Принять решительные меры". Историчка приняла: до тех пор, пока Бадрецов не выполнит не выполненную вовремя зарядку, на уроки истории он не допускается.

Дело шло к исключению.

В школу примчался Лева и разжалобил директрису, обратив ее внимание на то обстоятельство, что ребенок фактически безнадзорен, что (его бросила мать, уехавшая на Сахалин в погоне за вольной, богатой и безнравственной жизнью.

Клара Антоновна вняла Левиным мольбам и оставила Ромку в школе. На решение ее повлиял еще и тот нюанс, что Лев Александрович Цыпин интеллигентный и довольно интересный мужчина - был, оказывается, уже не первый год одинок.

Директриса оставила Ромку в покое, а Ромка оставил в покое учительницу истории, по-прежнему прогуливая ее уроки на законном основании.

Но к концу девятого класса Клара Антоновна случай

узнала, что отец Романа Бадрецова вовсе не так уж Цинок, более того, кажется, он вот-вот женится. Насчет

353

женитьбы сплетня была преувеличена, однако терпению Клары пришел конец.

По итогам учебного года Ромка получил законную двойку по истории. По химии - своим чередом, потому что "соли жирных кислот" иногда даже снились Ромке, до такой степени он не мог с ними разобраться. Третью необходимую для плана Клары двойку поставила Ромке учительница немецкого языка, всегда хвалившая его наследственную способность к языку; двойку она поставила только по настоянию Клары, которую до смерти боялась, потому что у нее, у немки, было трое маленьких детей - и она часто пропускала уроки, а с дипломом у нее был какой-то непорядок.

Ромку оставили на второй год. Но, оставляя Бадрецо-ва на второй год, Клара только лишь продлевала на год пребывание его в школе, поэтому она сделала следующий шаг. За систематический прогул уроков истории без уважительных причин, сопротивление зарядке и неношение сменной обуви Клара выставила ему годовую двойку по поведению, после чего разговор о дальнейшем пребывании в школе был исчерпан.

В роно Клара демонстрировала дневник Бадрецова, испещренный красными замечаниями. Чаще всего в дневнике встречался безумный вопль классной руководительницы: "Товарищи родители! Кто подписывается в дневнике Вашего сына фамилией "Пимен" печатными буквами?"

Роно дало санкцию, но Бадрецову представлялась возможность удержаться в школе при помощи исправительного труда в течение летних каникул на пришкольном участке.

Может быть, Ромка и стал бы исправляться на чахлых грядках за школой, тем более что дома Липа голосила по нему как по покойнику, но... Юля, в отличие от Ромки, с похвальной грамотой перешла в десятый класс и пятнадцатого июня уезжала на заслуженный отдых с родителями на Кавказ.

О том, что он едет в Адлер, Ромка сообщил Липе за три часа до отхода поезда. Отец очень удачно уехал в командировку. Липа кинулась к телефону... Дед, пока Липа советовалась с Александрой Иннокентьевной, как быть, бурчал заплетающимся языком - отъезд внука совпал со средой - привычные слова:

- По темечку молоточком тюк - и все! Три дня бы поплакали, а потом жизнь-то какая пойдет!.. А мне что

дома помирать, что в тюрьме... В тюрьме даже лучше. Хоп - и все, а здесь: лежи на столе, воняй...

- Не давать ни копейки! -доносились до Ромки просачивающиеся из телефонной трубки, плотно прижатой к большому Липиному уху, наказы второй бабушки.

Липа, соглашаясь во всем со сватьей, послушно кивала головой. Перед самым выходом она сунула Ромке авоську с едой на дорогу и остатки пенсии сорок рублей, пообещав прислать еще, как только внук сообщит кавказский адрес.