Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

«Да и вообще, она же поторошёная! — вдруг осознал он.— Какие уж там движения… Так что же, получается я сам рукой дёрнул, да так, что надел голову щуки себе на пальцы?»

Такое объяснение казалось вполне логичным и естественным, и Сашка попробовал убедить себя в том, что сам в него верит. Получилось не очень хорошо: ощущение вдруг ожившей в руках рыбы запомнилось вполне отчётливо, и поэтому Воронков торопливо порубил щуку на куски, которые сунул в холодильник, а голову выкинул в помойку. Жарить её прямо сейчас, да и вообще есть, совершенно расхотелось.

Чтобы успокоиться и, может быть, вернуть то хорошее расположение духа, в котором он уходил с работы, Сашка извлёк со дна сумки пистолет, вставил обойму и покачал его на руке. Ощущение спокойной холодной силы, заключённой в оружии, действительно помогло — не то что бы развеселило, но здорово успокоило. Даже время от времени вспоминающееся ощущение чьего-то взгляда казалось просто противным, но безотчётного страха уже не вызывало.

В гости, что ли, к кому напроситься? Сашка обдумал этот вопрос и решил, что здорово бы, конечно, смотаться из дому, но по времени уже поздновато. По телевизору на всех каналах гнали совершеннейшую лабуду, и в конце концов Сашка решил попросту завалиться спать. Уже стоя посреди комнаты в трусах и майке, он вспомнил, что хотел остограмиться на сон грядущий, но снова идти на кухню и лезть в холодильник было неохота.

«Да и не алкоголик же я, в конце концов!» — подумал он и, сунув пистолет под подушку, щёлкнул выключателем.

Проснувшись на следующее утро, Воронков прежде всего пожалел о своей лености вечером: всё-таки доза спиртного на ночь была бы кстати. А так саднящие пальцы долго не давали ему заснуть как следует, а когда всё-таки удалось провалиться в сон, то оказалось, что там его поджидает что-то гадостное, что конкретно — вспомнить не получилось, и, возможно, это было и к лучшему.

Пятно на потолке за ночь не стало больше, но и исчезнуть само по себе тоже явно не собиралось. Дождавшись десяти часов, Сашка принялся названивать в жилконтору, но за полчаса только три раза пробился через короткие гудки и все три раза попадал в разные места.

Для разнообразия он попробовал дозвониться до друзей. Гарик всё ещё не прилетел из Сибири, куда умотал месяц назад на заработки, стрелять каких-то несчастных зверьков. Козя оказался в местной командировке, а новый звонок в ЖЭК привёл к совершенно неожиданному результату: раздражённый женский голос пообещал: «Ещё один звонок, и я милицию вызову, понял, подонок?!»

— Не везёт так не везёт! — сообщил Воронков Джою и добавил: — Похоже, что сейчас ещё и дождь начнётся, даром что с утра ясно было.

Но выгуливать пса было надо и через пять минут Сашка с Джоем были на улице. Сашка велел Джою делать свои дела скорее, ибо дождь вот-вот…

Пёся глянул на небо и негромко гавкнул: действительно, где-то вдали над рекой ясно видимые солнечные лучи пробивались сквозь облака вниз, но над «бульваром» небо было хмурым, а на сером асфальте явственно выделялись чёрные мокрые пятнышки. Поняв правоту хозяина, Джой свои дела затягивать не стал, и уже через несколько минут они с Сашкой быстрым шагом направлялись домой, ёжась под новыми и новыми каплями.

Лифт? Сашка нажал на кнопку, уже заранее зная, что его ожидает. Жалко, рядом никого нет, а то можно было бы пари заключить! Интересно, а когда он поднимется на самый верх, к своей квартире, этот зловредный подъёмник снова заработает?

Уже стоя у дверей, Воронков прислушался — нет, вроде бы не заработал. И на том спасибо, конечно. А то можно подумать, что против него кто-то плетёт чудовищный антинародный заговор. Или цэрэушный, он же жидомасонский. Какие там ещё у нас заговоры бывают…

Внутренне усмехаясь, Сашка попробовал вспомнить ещё пару-тройку разновидностей врагов народа, но вдруг замер, держа в руке снятую кроссовку. Вновь возникшее ощущение заставило его обернуться, и его взгляд встретился со взглядом тряпичной куклы, восседающей на чайнике, теперь уже в кухне.

— Что за чертовщина… Я же тебя вчера убирал? Или обратно вытащил спросонья? — спросил он вслух и тут же понял, что в глубине души по-настоящему боится, что она возьмёт да и вправду ответит.

Джой, уставившись на ту же куклу, заворчал. Выходит, тоже что-то чувствует? Или просто улавливает настроение хозяина?

— Нет, на фиг! — тихонько проговорил Воронков.— Дождь не дождь, а мозги прочистить надо… Джой, остаёшься за старшего. С этой дурой построже!

Сашка принялся снова обуваться, а пёс мрачно вздохнул и устроился на коврике так, чтобы видеть и дверь, и кухонный столик с куклой. Та демонстративно сделала вид, что ничего особенного и думать не хотела, но Джой поддёрнул верхнюю губу и коротко рыкнул на неё.

Неторопливо спускаясь по лестнице, Воронков размышлял: «Неужто и вправду этот дурной коляш понял и поддержал игру хозяина? Или всё же… Нет, ну правда, хватит! Решил же мозги прочистить — вот и прочищай: гуляй, созерцай архитектуру, общайся с природой…»