Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

Сашка некоторое время ходил к Серёге «в гости», помахаться в охотку, но года два назад через случайного знакомого прилепился к другой группе, одной из малораспространённых пластичных школ ушу. Занятия вёл невысокий мужичок, который, несмотря на всю свою невзрачность, бегал по стене как муха, прыгал как кенгуру и с завязанными глазами шутя уворачивался от трёх самодельных мечей в руках у не самых бестолковых ребят.

В отличие от Козиных «гуру», этот мужичок никогда и никого не заставлял сидеть в позе вянущего лотоса или рожающей обезьяны. Однако ясно ощущаемый в нём самом «второй план» заставлял Воронкова с куда большим уважением относиться к «совершенствованию духа», нежели любые нравоучения.

Конечно же, невзрачный мужичонка всё же что-то такое исподволь передавал своим ученикам, но всякого рода «инкарнациями» и «трансцендентальностями» свою речь не засорял. А когда Воронков спросил насчёт «мышечной медитации», то услышал в ответ спокойное:

— Тебе обязательно нужно, чтобы всё на свете называлось каким-то словом? Если да, то называй — но пусть это будут твои слова. Разве ты должен спрашивать разрешения у меня?

Сашка тогда смутился и отошёл. А прогулки «от фонаря до ужина» всё же привык про себя называть Козиным выражением.

Продолжая попытки убить время, а заодно и свои тревоги, Воронков перешёл очередную улицу и, ни о чём особенно не думая, свернул в арку. Обычно такие арки вели в проходные дворы, но оказалось, что эта направила Сашку прямиком в тупик: длинный прямоугольник, окружённый тремя стенами домов разных времён постройки, но одинаково обшарпанными. Четвёртую сторону двора перекрывала шеренга самодельных гаражей, общий жестяной фасад которых украшала надпись, выведенная аршинными буквами: «Убрать до 1 января 1990 года!».

Воронков хмыкнул: гаражи не только никто и не подумал убирать — их владельцы поленились даже стереть грозную надпись. Дополнял картину «Запорожец», без колёс, но с горделивой наклейкой «Феррари Гран При» на треснутом лобовом стекле.

Ничем другим двор не отличался от сотен себе подобных. Под ногами мусор, посередине — загадочное разлапистое сооружение из металлических штырей. Ну и, конечно, обитый клеёнкой стол с лавочками, привычное место общения мужского населения окружающих домов. За таким столом и козла забить и пивка принять — милое дело. А что дети рядом в песочнице копошатся — так пусть привыкают. Знакомятся с особенностями взрослой лексики.

Сейчас стол обсиживала компания весёлых тинэйджеров. Доносившиеся до Сашки фрагменты разговора не оставляли сомнений — прошло их нежное детство в этой песочнице или в какой другой, но преемственность поколений налицо. Больше никого во дворе не было, и молодёжь сразу начала коситься на Воронкова

Уже понимая, что забрёл сюда зря, Сашка деловито направился к первому попавшему на глаза подъезду и принялся изучать цифры на табличке.

«Интересно, а зачем я это делаю? — поинтересовался он сам у себя.— Мне же на этих сопляков, в общем-то, наплевать. Или дело в том, что мы все всегда стыдимся бесцельных поступков и пытаемся придумать хоть какую-то мотивацию… Хотя какое там „мы все“! Нечего свои личные комплексы приписывать всему человечеству!»

⁂

Он пожал плечами, повернулся — и тормознул на полушаге. Метрах в четырёх перед Воронковым стояли, преграждая путь, три лба. Непонятно, откуда они и взялись, если только не крались сзади на цыпочках. Собственно под определение «лба» подходил только один из парней, стоящий слева: жёлтая цепь на бычьей шее, кожаная куртка и полосатые спортивные штаны. Тот, что в центре, смотрел на мир через тёмные зеркальные очки и был затянут в тёмно-серую джинсу — этакий студент-спортсмен. Правый же — вообще чума! — вырядился в костюмчик с галстучком и платочком. Прямо жених перед подъездом загса.

Странное трио глядело на Сашку с недобрым интересом, и вдоль спины пробежал холодок — не страха, а омерзения, что ли. Чем-то знакомым повеяло от этого взгляда, и в другой ситуации Сашка даже попробовал бы вспомнить — чем. Но сейчас было не до этого.

Для пробы он шагнул в сторону. Дебил с «голдой» тоже сместился, готовый пресечь попытки к бегству. Всё было ясно, и Сашка несколько раз незаметно, но глубоко вздохнул, готовя организм к неожиданностям и одновременно успокаиваясь. Если они думают, что он будет суетиться, так это хрен. Пусть сами начинают, а мы посмотрим.

Троица словно услышала его мысли. Джинсовый выдвинулся вперёд, поправил очки и наконец сообщил:

— Привет!

— Привет,— предельно нейтрально ответил Сашка. «Интересно, сначала закурить попросят или сразу с „Гони десять копеек!“ начнут?»

В остальном он не сомневался: вряд ли эти парни хотят узнать, как пройти в библиотеку. Ну что ж, не зря только что свои и Козины занятия вспоминались! Предстояло дело в общем-то житейское, хотя и весьма неприятное. Чем кончится — тоже ещё вопрос. Рукопашной стычки Сашка не очень боялся, но мало ли что — вдруг у кого кастет или телескопическая дубинка. Эх, «Мангуста» бы сюда!

Джинсовый решил обойтись без вопроса про сигареты.