Коридор между заборами (попытка пересечь чёрную полосу, идя вдоль неё)

Противный дождик по-прежнему продолжал сеяться с небес, и по-прежнему вдали, словно в издевательство, сияли толстые снопы солнечного света. Сашка прикинул, что эти разрывы в тучах висят сейчас где-то в районе набережной и речного вокзала, но чтобы туда добраться, ему пришлось бы ехать через весь город на двух автобусах, при этом неизбежно застряв в постоянно действующей пробке при выезде на Московское шоссе. Ладно, гулять и дышать свежим воздухом можно и по месту жительства! Относительно свежим, конечно, — расположенная через квартал ТЭЦ кристальной чистоте атмосферы отнюдь не способствовала.

Проболтавшись на улице с полчаса, вдоволь наобщавшись с природой в лице всё той же нудной мороси и насозерцавшись архитектуры — «памятник градостроительства, типовой спальный район застройки начала 60‑х годов», — Сашка понял, что с «прочисткой мозгов» ничего не получается: воспоминания о недоброй кукле и встревоженной собаке упрямо не шли прочь. Тогда он решил пойти другим путём и забить голову чем-нибудь другим, желательно пострашнее, но в то же время чтоб ясно было: всё фигня.

С этой целью он не торопясь добрёл до некогда популярного, а теперь помирающего тихой смертью кинотеатра, в котором шёл новый американский фантастический боевик «Нападение‑2». Его завлекательную рекламу вторую неделю крутили по телевизору и, купив билет на ближайший сеанс, Сашка составил в зале компанию десятку пенсионеров, жиденькой стайке сбежавших с уроков школьников и парочке, которой было абсолютно всё равно, что за фильм, лишь бы свет скорее погасили. «Ладно,— думал он, глядя на титры, где не было ни одной знакомой фамилии актёра или продюсера.— В крайнем случае ещё раз разочаруюсь в американском кино…»

⁂

Выходя на улицу после фильма, Воронков был не просто разочарован, а откровенно зол — фильм оказался настолько «экологически чистым», что за время, потраченное на его просмотр, стоило бы приплачивать зрителям, а не брать за билеты с них. Против очередного киборга-психопата, захватившего ядерную ракету, на этот раз выступал случайно оказавшийся в гостях у дяди Сэма кагэбэшник по имени Пётр Сидорофф, и на протяжении всех полутора часов этот Сидорофф безграмотно стрелял в психопата из безграмотных муляжей «автоматов будущего» — когда первый из них появился на экране, Воронков не выдержал и расхохотался на весь зал, вызвав испуганное движение на заднем ряду, где обосновались влюблённые.

Кроме этого, ничего интересного в фильме не было. Герой скучно бил террористу морду, засовывал врага в высоковольтные шкафы, сбрасывал его в чаны с кипящей кислотой и довершил победу сил добра, зажав голову злодея в патрон токарно-револьверного станка и включив мотор. Ракета, само собой, всё это время зловеще тикала, и лишь когда на приляпанном сбоку (чтобы зритель видел) крупном табло появились заветные цифры 00.00.01, Пётр Сидорофф выдернул проводок, хотя до того тысячу и один раз было повторено про хитроумную защиту взрывателя. А может быть, и пускателя — Сашка так и не понял, да и не хотел понимать.

С досадой вспоминая безвозвратно пропавшие время и деньги, Воронков ощущал себя примерно так же, как если бы его любезно накормили мылом с запахом шоколада, вынутым из красивой обёртки, на которой коварно обещался ещё и вкус. Тьфу! — и он действительно сплюнул на обочину. Вспомнился где-то слышанный стишок:

Когда прокат нам фильм плохой сбывает, Я до конца его смотрю любезно. Неинтересных фильмов не бывает. Ведь глупость тоже очень интересна![1]

Вот только последнее время «когда» постепенно превращается во «всегда». Так что запасы любезности здорово поистощились!

⁂

Налетевший порыв ветра бросил в лицо висящую в воздухе водяную пыль — подобие дождя продолжало методично пропитывать мокротой окружающий мир. Но идти домой Сашке всё равно не хотелось. Он поднял воротник, засунул руки поглубже в карманы, и ноги сами понесли его куда-то в сторону центра. Минут сорок он бесцельно шагал, по наитию сворачивая на перекрёстках и лениво поглядывая по сторонам.

Такие вот «спонтанные» прогулки Воронков давно уже открыл для себя, как неплохой способ восстановления душевного равновесия. Козя называл это мышечной медитацией — ну так ему лучше знать. Серёга сменил с десяток секций и групп мордобойно-зубодробительной направленности и, само собой, в каждой находился доморощенный гуру, направляющий духовное развитие учеников по очередному «пути истинному». Из этих наставлений Козя вынес богатые познания в дзен-хрен-терминологии, но в то же время укрепился в уверенности, что всё это ерунда, а главное вовремя рукой-ногой махнуть. Ну и попасть, естественно! Чему и учил теперь крепкомордую молодь, не забивая им мозги возвышенной туфтой, «таки имея с этого маленькую копейку денег». (Рыжий уверял, что так сказали бы в Одессе.)