Кормилица по контракту

– Здравствуйте, Кира Сергеевна, – обрадовалась она, увидев кареглазую. – Уже приехали? Ну-ка, ну-ка, дайте глянуть! – Девушка с любопытством нагнулась над свертком и защебетала: – Мой голубочек, моя ягодка, где ж ты там, ничего не видать!

– Оставь, Наташа, – строго проговорила Валина спутница. – Во-первых, он спит, разбудишь. А во-вторых, инфекцией какой-нибудь заразишь, не дай бог.

Девица отошла, с интересом поглядывая на Валю.

– Снимай верхнюю одежду, – распорядилась Кира. – Отдашь ее Наталье. Ванная слева. Вымоешь как следует руки и грудь, а душ примешь чуть погодя. Обязательно.

Валя кивнула. Кира чем-то напомнила ей тетку – та говорила с ней тем же непререкаемым тоном. «И все-таки, кто ж она такая?» – подумала она с легкой досадой.

Раздевшись и посетив ванную, Валя зашла за Кирой в большую, очень светлую комнату. В ней все было приготовлено для младенца: у одной стены стояла кроватка под пологом, у другой детский шкафчик, в углу высокий пеленальный столик, рядом с ним этажерка, полная флаконов и тюбиков с детскими лосьонами, кремами и присыпками. В соседнем углу красовались мягкий, удобный раскладной диван и пара кресел.

– Это для тебя, – кивнула на диван Кира и положила сверток с малышом на столик, – спать будешь тут же, при ребенке. Вон там, в нише, гардеробная, можешь хранить свои вещи. Кормить тебя тоже будут здесь, так меньше шансов заразиться от кого-нибудь из обслуги. Есть вопросы?

– Никаких. – Валя приблизилась к столику. – Можно распеленать ребенка?

– Я сама. – Кира дернула конец голубой ленточки.

Одеяльце раскрылось, Антошка беспокойно завозился в конверте, заскрипел.

– Его пора кормить, – тихо, но твердо сказала Валя.

– Знаю. – Кира методично разматывала пеленки, – сейчас переодену его, и покормишь. Учти, я буду следить.

– Пожалуйста.

Валя решила полностью наступить на горло самолюбию. Что с того, если эта фря ведет себя с ней как с прислугой? За такие деньги можно все стерпеть. Или почти все.

Она уселась в кресло в ожидании, когда ей принесут Антошку. Тот уже окончательно проснулся и громко ревел, размахивая крохотными, плотно сжатыми кулачками. Кира, не обращая внимания на плач малыша, сменила ему памперс, умело запеленала и подала Вале:

– На, держи.

Та привычно подхватила кулек, сунула младенцу грудь. Он сразу же смолк и принялся деловито сосать. Кира, устроившись в соседнем кресле, пристально наблюдала за процессом кормления.

Вскоре Антошка насытился и задремал. Валя продолжала держать его на руках, осторожно поглаживая по теплой головке, покрытой редким светлым пушком.

– Как у вас все быстро, – с невольным уважением проговорила Кира. – Раз, два и готово. Наверное, очень много молока.

– Не жалуюсь, – сдержанно ответила она.

Кира встала.

– Дай отнесу его в кроватку, пусть спит себе. – Она взяла ребенка и, бережно уложив на простынку, укрыла легким одеяльцем, пояснив: – Здесь тепло, но это на всякий случай, чтоб не простыл.

Выражение ее лица понемногу утратило надменность и холодность, тон стал вполне миролюбивым. Кира задернула цветастый полог над кроваткой, вернулась и уселась на диван.

– Поговорим?

Валя неопределенно пожала плечами.

– Значит, ты не против. – Кира удовлетворенно кивнула и, по-хозяйски закинув ногу на ногу, откинулась на мягкую спинку.

Валя глядела на нее с ожиданием, не в упор, но и не отводя глаз.

– Ты ведь совсем молодая, – задумчиво произнесла Кира, поглаживая ладонью шелковистую обивку дивана. – Тебе сколько – восемнадцать, девятнадцать?

– Восемнадцать.

– Давно в Москве?

– Восемь месяцев.

Кира снова кивнула, слегка поколебалась, а потом спросила:

– Это правда, что отец ребенка ни разу не навестил тебя в роддоме?

Валя опустила голову.

– Правда.

– Вот мерзавец, – спокойно и зло проговорила Кира.

– Он не мерзавец. Просто… были всякие обстоятельства. Ему ислам запрещает жениться на русской. – Валя защищала Тенгиза и сама понимала, как жалко и неубедительно звучат ее оправдания.

– Все равно подлец, – возразила Кира. – Как можно было бросить тебя в таком положении? Ты ведь сама еще ребенок. – В ее голосе слышалось искреннее возмущение.

Неожиданно Валя осознала, что Кира больше не вызывает у нее настороженности и антипатии. Нет, она вовсе не мегера, а обыкновенная женщина, может быть, немного прямолинейная и жестковатая, но явно неглупая и имеющая жизненный опыт. Вале захотелось спросить Киру, кто она такая.

– Вы – сестра Вадима Степановича, Антошкина тетя? – осторожно предположила она.

– Сестра? – Кира недоуменно подняла брови. – Нет, не сестра. Я подруга Лики. Очень давняя и близкая подруга. – По ее некрасивому, птичьему лицу пробежала тень, уголки губ дернулись вниз. – Кошмар, что с ней произошло! Ужас. Мы до сих пор в шоке. Не можем поверить. Я, Вадим… Он ведь любил Лику без памяти, на руках готов был носить. Им для полного счастья только ребенка не хватало. Как они ждали его, и вот… – Кира, не договорив, шумно вдохнула и отвернулась к стене.