Корни гор. Книга 1: Железная голова

Поначалу их жизнь в усадьбе Нагорье потекла вяло и спокойно. Поняв, что им тут жить до самой весны, барландцы всерьез принялись приводить в порядок свое жилище: починили крышу и сколотили новые спальные помосты, спалив остатки прежних, набрали в лесу мха, просушили его перед огнем и устроили себе удобные лежанки. Тепло и свежий воздух выгнали стылую затхлость, и ближайшая к двери половина дома приобрела вид и запах жилого места. Середина дома стала кладовой, где стояли сундуки. Только в дальний конец, где спали летучие мыши, люди не заходили: там нашел приют нежилой дух дома, изгнанный из обжитого пространства.

Гельд в полезных делах обустройства принимал мало участия, поскольку почти все время проводил с хозяйкой. Далла так давно не видала новых лиц, что молодой и учтивый гость пришелся как нельзя более кстати. Любуясь исподтишка его золотым обручьем, она охотно слушала рассказы о разных землях и событиях, которые он видел или о каких слышал. Он же изо всех сил старался выбрать такие предметы разговора, какие ей понравятся.

– О, неужели я вижу нашего будущего конунга! – воскликнул он, когда наконец разобрался, который из возящихся на полу детей является сыном Даллы. – Сразу видно будущего героя! Сына конунга никогда не спутаешь с сыном рабыни, как его ни одень!

Бергвиду сыну Стюрмира тогда уже сравнялось три года; это был довольно тихий, молчаливый мальчик с темными волосами и карими глазами. Гельд старался сообразить, на кого из двух родителей он больше походит; когда он в последний раз видел Стюрмира конунга, волосы у того уже наполовину поседели, а лицо так огрубело, что найти в трехлетнем ребенке сходство с ним не удавалось. Глаза… у Даллы ведь карие глаза, вспомнил Гельд.

– Я вижу, красотой лица ребенок пошел в мать, – сказал он, переводя взгляд опять на Даллу. – А доблестью и крепостью духа, конечно, он будет похож на отца. Хотя никто не скажет, что в тебе мало отваги. Этот мальчик будет смел, как сам Синфиотли, «дважды Вёльсунг»[22].

Довольная Далла улыбалась, ее лицо сияло, и она казалась почти красивой. Видя такой успех, Гельд воодушевился и запел соловьем.

– Я думаю, многие из тех, кто пока не смеет сказать об этом вслух, день и ночь мечтают об этом мальчике, – говорил он, но смотрел при этом не на будущего героя, а на его достойную мать. – Торбранд конунг напрасно думал, что лишил квиттов конунга и тем подчинил их себе. Он отрубил только верхушку, но ведь остались корни. Этот мальчик – маленький корень, из которого со временем вырастет могучий дуб и покроет своими ветвями весь Квиттинг. А может, и не только Квиттинг. Я ведь слышал о том, как иные трусы хотели отдать тебя с сыном в заложники Торбранду. Боги укрепили твой дух и помогли спасти сына от рабской участи. Здесь ты воспитаешь его не хуже, чем Сигурда.

Далла кивнула. Но оба они подумали об одном: у будущего конунга квиттов не так уж много времени, чтобы вырасти. Оно может кончиться в любой день. А Бергвиду еще девять лет ждать, пока придет законный срок взяться за меч![23]

Чем больше приглядывался Гельд к хозяйству Даллы, тем лучше понимал, что для поддержания достоинства ей не хватает средств. Однажды она взяла его с собой, собираясь осмотреть овец на зимнем пастбище.

– У нас не так уж много овец, а ведь могло бы быть больше! – жаловалась Далла по дороге. – Тут к северу есть несколько гор, где неплохая трава, можно было бы пасти круглый год.

– За чем же дело стало? – оживленно интересовался Гельд. Его занимало все, что занимало Даллу, и довольно скоро она уже считала его очень толковым человеком.

– Некому пасти! – Далла пожала плечами, будто повторяла чужие слова, которым сама не верила. – Этот мудрец, – она кивнула на Кара, который ехал чуть позади них, – говорит, что не может нанять подходящих людей. Правда, подходящих тут не слишком много.

– С побережья все время подходят разные, но подходящие все не подойдут, – пробормотал Гельд.

– Больше всяких бродяг, кто сам только и думает, как бы сожрать хозяйскую овцу, а свалить на волков и троллей! – согласилась Далла. – Но я таких быстро вывожу на чистую воду!

– А что, много здесь волков и троллей?

– Пропасть! На десять овец нужен один пастух, не меньше. Тролли только и ждут, когда человек отвернется. Особенно на Волчьей горе, там, – Далла махнула рукой, – тролли так и мельтешат. Это же Медный Лес, – со значением добавила она. – И из-за этих-то троллей никто и не хочет наниматься к нам в пастухи. Особенно зимой, когда нечисть в силе… Вот, осенью ушли сразу трое бездельников. Говорят, что летом еще туда-сюда, но зимой они на растерзание троллям не останутся. Вот ведь выдумают! На растерзание! Как будто будет лучше, если моих овец растерзают!

– А выстроить хлевы и зимой держать овец в усадьбе? – намекнул Гельд. Он не мог решить, принимать ли это все всерьез.

– Их же надо кормить! А кто будет косить столько сена? Чистить хлевы, ну и все прочее. Это надо такую прорву народа! Не знаю, что и делать!