Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

- Могли бы и ещё пару кружек поставить пострадавшему за Родину! – с сожалением сипло крикнул им вслед уполовиненный солдат, но они, не отвечая, пряча глаза и сжав губы, уходили, чтобы не видеть первую, встреченную на мирной земле, вечную живущую память о военной мясорубке. Потом уже, повстречавши подобных не раз, притерпелись к военному горю и научились отказывать и таким, заботясь, прежде всего, о себе и близких.

Пошли к вокзалу. Только-только поднялись на крыльцо, как входная дверь резко распахнулась от удара ногой, и в её проёме возник совсем нежданный и ненужный лейтенант – тень поездного майора  смершника. Он слегка приподнял свои красивые чёрные брови и насмешливо глядел на приятелей, загораживая дверь массивным туловищем, опираясь плечом на один косяк и держась рукой за другой.

- Ба! Кого я вижу! Старые знакомые! С какой стати вы здесь, а не в Минске? Майор-то, видно, беспокоится. Зачем отстали-то, гаврики? Испугались, что ли?

Он был немного старше по возрасту и старше по званию, значительно крупнее, служил в элитарной организации и мог себе позволить снисходительно-ироничный тон с ними, людьми без места, носящими форму только потому, что пока ещё носить было нечего.

- Ничего не испужались! Мы к сестрёнке моей наведывались. Вот и вылезли. Да и соседи-то в поезде наши знают, мы им говорили, - зачастил, как оправдываясь, Марлен, шедший первым, и теперь обнажённо стоявший перед удавливающим взглядом смершника. – Теперь в Минск поедем без вылазки. А что? Нельзя?

Лейтенант-смершник отлип от дверного проёма, и сразу из-за его спины пошли люди, безропотно ожидавшие, пока ему это вздумается, и, очевидно, знавшие, с кем имеют дело, а может просто наученные бояться военных любого ранга. А тот шагнул к друзьям, убрав руки за спину, расставил ноги и закачался вперёд-назад на каблуках-носках, пуская зайчиков ярко начищенными хромовыми сапогами в мягкую гармошку.

- Ладно, поверю тебе, - снисходительно изрёк их обладатель. – От тебя пахнет хорошо, и рожа перекорёжена, как полагается после хорошего выпивона. А что дружок? Он-то чего смурной и трезвый? Не обломилось, что ли, от сестрёнки? Или обломилось, да не так? Друга-то зачем обидели? – наседал смершник на Марлена.

Он позволил себе улыбнуться одними губами, показав в узкой щели рта крупные жёлтые зубы. Владимир уже понял, что он играл с ними в какую-то свою игру, убивая время и тоску в ожидании поезда. Пусть будет так, поможем, решил он.

- Мне контузия не даёт разгуляться, - Владимир указал рукой на голову.

Допрашивающий взглянул на него мельком, будто и не слышал, и нет того, отбросил ответ-ход как непригодный для игры и снова обратился к Марлену. Они играли вдвоём, и Марлен безнадёжно пасовал от незнания сути игры и правил.

- Я на тебя тоже в обиде, - сделал свой следующий ход заводила.

- За что? – обречённо спросил партнёр.

Обиженный повременил с объяснениями, давая возможность Марлену перебрать все свои возможные прегрешения против всемогущего органа, но в голове того вертелось всё быстрее и быстрее, забивая всё остальное и распирая голову от страха, только одно – капитан.

- Ты почему меня не взял к сестрёнке? – тихо рассмеялся старший лейтенант, глядя попеременно на обоих опешивших друзей слегка подобревшими серыми навыкате глазами. Игра достигла кульминации. – Нехорошо забывать друзей.

Он уже стал им другом, а не карающей властью.

- Как теперь оправдаешься? Захватил с собой? Откупаться придётся за забывчивость. Ну?

- Найдётся, найдётся чем, обязательно найдётся, - быстро и обрадованно согласился с шантажистом Марлен.

- Вот и ладненько, - выложил свой козырь смершевец.

Он хлопнул Марлена по плечу тяжёлой рукой так, что того перекосило и телом, и лицом.

- Будем считать, что я вас здесь не видел. Пошли.

И пошёл с крыльца так, что друзьям пришлось, неловко теснясь, уступить дорогу, а потом спешить неведомо куда за его широким ходким шагом, уставясь в широкую, мерно раскачивающуюся, спину, перетянутую плечевыми ремнями, поскрипывающими при каждом шаге. Оказалось, что он вёл их к единственному пассажирскому вагону грязно-зелёного цвета, запрятанному в тупике неподалёку от станции среди раскидистых ракит с зеленеющими обломанными ветвями и вершинами, дающими тень для густой сорной травы почти по колено на бугре с ограждающим шлагбаумом и вдоль ржавых рельсов. Кусты сбегали с пологой насыпи на дорожный тупик с давно не используемыми колеями, поросшими подорожником, одуванчиком и недоразвитыми жёлтыми и синими цветами.

- 13 –