Корни камня

- Все это длилось много лет... Твой теперешний собеседник из шкуры лез вон, устраивал какое-то подполье, делал тысячу глупостей, сидел в тюрьме, между прочим, и довольно долго... Чего ради?.. Ивар, этот Ка- мень, у которого ты сидишь... Последний из оставшихся Камней. Мы при- везли его сюда... Это называется "святыня". Не имеющая никакой утили- тарной функции, совершенно бесполезная вещь. Ты слышал, как говорят - "клянусь святыней"?

Ивару и самому случалось так говорить. Но он, конечно, не имел в виду никаких камней.

- Ивар... Я говорю неясно. Паршивый из меня педагог, но ты хоть чуть-чуть... понял?..

Ивар открыл было рот - но в тот же момент оба вздрогнули от прон- зительного, сверлящего писка. Барракуда дернул рукав - на белом брасле- те пульсировал зеленый огонек.

- Да, - Барракуда поднес браслет к щеке.

Ивар не мог разобрать слов - только голос, незнакомый, быстрый, напряженный. Лицо Барракуды сделалось жестким. Как камень.

- Давайте посадку, - пробормотал он сквозь зубы. - А мальчик будет со мной.

Незнакомый старик вошел в зал, сопровождаемый двумя угрюмыми муж- чинами, настороженными, как конвоиры. О чем-то отрывисто распорядился Барракуда - прошла минута, прежде чем Ивар понял, что стоит перед собс- твенным отцом.

Старик, безусловно, когда-то был Командором Оновым; Ивар узнал бы отца в любом обличье - пусть седая щетина, пусть проваленные воспаленн- ые глаза, пусть наполовину поредевшие волосы... Но стоящий перед ним человек уже не был Командором. Некогда испепеляющие глаза его утратили и волю, и властность остались страх и мольба.

Ивар глядел в эти затравленные глаза, и сквозь шум в ушах до него доносились обрывки фраз:

- Один... Я прилетел один... Я безоружен...

- ...снова?

Глухой голос Генерала:

- Барракуда... недопустимо...

Желтый огонек на дне выпуклых глаз:

- Я неясно объяснил?!

Да, Генерал не хотел оставлять наедине Барракуду, Ивара и Онова; Барракуда резко одернул его, и тогда они ушли, оглядываясь - угрюмый Генерал, конвоиры, изгнанная из-за пульта Милица, еще кто-то, кого Ивар не успел увидеть...

Отец перевел дыхание. Он дышал тяжело, как после долгого бега, или - Ивар вздрогнул - как тогда в невесомости, в полумраке, в обнаженном трепещущем клубке... Он поспешил прогнать воспоминание. Уничтожить. Стереть.

- Ивар...

Вместо того, чтобы обрадоваться встрече с отцом, он испугался.

- Ивар, сынок...

В голосе Онова скользнуло нотка, от которой на голове у Ивара за- шевелились волосы. Онов медленно повернул к Барракуде серое старческое лицо:

- Слушай, Коваль... Я пришел... За своим мальчиком. За своим единственным сыном...

Барракуда понял сразу - Ивар услышал, как он со свистом втягивает воздух.

- За своим единственным сыном...

Ивар еще не понимал.

- Я... Своей рукой погубил своего.... Саня умер час назад... Са- ня...

В сознании Ивара будто некрепко защелкнулась щеколда, запрещающая понимать слова отца и по-настоящему верить в них. Нет, спокойно сказал он себе. Так не бывает. Я не слышу. Не слышу.

- Коваль... Я привез тебе заложника. Лучших, чем я, заложников те- бе не сыскать... Тебе будет все. Все, и даже больше. Мы отдадим тебе все... А ты отдай мне сына. Отдай! Ничего не осталось. Возьми Город на разграбление... Отдай мне моего сына!..

Ивар задрожал. На его глазах отец метался, как заглоченная капка- ном жертва; на глазах сына он молил врага о помиловании - о чем-то большем, нежели просто дарованная жизнь.

- Ты получишь... все. Никто не станет преследовать тебя. Этот мальчик дороже, чем... Возьми меня заложником. Отпусти его.

Голос отца шелестел, как струйка песка на дне вентиляционной шах- ты.

- Я потерял одного сына... Я не могу потерять другого...

Саня, подумал Ивар. Опасно заскрипела щеколда, он поспешил глубоко вдохнуть и сказать себе как можно тверже: нет.

- Нет, - шепотом сказал Барракуда. - Я не могу, Онов... За моей спиной люди, я не могу рисковать... Ты - плохой заложник. Я уважаю твое желание пожертвовать собой - но не с моей помощью, Онов.

Командор молчал; казалось, что он не в состоянии понять обращенные к нему слова.

- Ребенку ничего не грозит, - сказал Барракуда громче. - Ему ниче- го не грозит, если ты исполнишь обещание...

- Я исполню обещание... - эхом отозвался Онов.

- ...и получишь ребенка обратно. Если я отдам его сейчас... Ника- кое честное слово не защитит тигардов.

- Я клянусь! - голос Командора сорвался на хрип. - Я клянусь свя- тыней...

- Ты не веришь в святыни.

- Я клянусь жизнью... Ивара!

- Она в безопасности. Не трать времени, Онов... Возвращайся... и поспеши. Это жизнь и смерть... Поверь, это единственный выход. Для нас обоих.

Лицо Онова странно дернулось. Сквозь страх и стыд, сквозь боль за отца Ивар ощутил вдруг жалость, острую, как нож.

- Кай... - тихо, жалобно прошептал Командор. - Я умоляю...

Ноги его согнулись. Ивар зажмурил глаза, и в наступившей для него темноте колени отца глухо ударились о пол.