Корни небес

— Тебе нравится мой трон? Верные мне принесли его сюда с Торчелло.[107] Его называли «троном Атиллы». А теперь он принадлежит мне. Как думаешь, может тот, кто сидит на троне Атиллы, принимать участие в конклаве?

Я качаю головой. Внезапно меня поражает нелепость моих действий.

Неужели я и в самом деле верил, что смогу привезти в Рим это существо, представив его Альбани в качестве Патриарха Венеции? Что на меня нашло? Как я мог быть столь глупым?

— Я и ЕСТЬ Патриарх, — рычит голос в моей голове. — Народ этого города избрал меня в дни, когда семь казней Египетских бичевали эту землю. Мне удалось вылечить их! И так тот, кого считали монстром, стал их Спасителем. И они, в знак благодарности, предложили мне этот трон и титул Патриарха. Задолго до того, как здесь начали править дожи, на заре своей истории, в Венеции уже была резиденция патриарха. Моя власть продолжала традицию первых апостолов.

Открытие, что это существо, это… монструозное создание… исповедует христианство, приводит меня в отчаяние. Всякие убеждения, всякие догмы оказываются разрушены этим светящимся лицом насекомого, этим голосом, который в моем мозгу говорит со мной об апостолах, о казнях Египетских…

— Твоя религия умерла — шепчет голос, который теперь звучит почти нежно. — Я не христианин. Формы твоей веры, ее иерархия, верования, — все это лишь подпорка для новой религии, которую я исповедую. Ты это видел: если даже мой самый большой враг, такой как Дэвид Готшальк, стал инструментом моей веры, кто вообще сможет ей воспротивиться?

Мое тело корчится в спазмах.

Потом до меня доходит, что то, что исходит у меня откуда-то из глубины, — это смех.

Я разражаюсь смехом и не могу остановиться.

Алессия испугана моим поведением.

— Я вижу в твоем мозгу, что смешит тебя. Ты прав. Забавно было бы представить меня в роли Папы…

— Нет, совсем не то… извини… вот уже сколько веков христиане ожидают черного Папу… Правда, они не имели в виду подобного тебе, говоря о «черном».

— Я никогда не стану Папой. Скоро мои враги придут сюда. Они вырвут из меня кишки. Меня больше не будет.

— А твои зомби…

— Они не смогут удержать их надолго. Они войдут. И убьют меня. Это записано. Время — это не прямая дорога, как ты думаешь. Это спираль. С другого витка спирали я увидел этот момент. Ни ты, ни я ничего не можем поделать с этим. Моя смерть неизбежна. Но мой конец принесет с собой начало множества вещей.

Из глубины коридора доносится шум ударов в дверь. Они сильнее с каждой секундой.

— А теперь уходи. Ты и Алессия должны скрыться. Эти люди несут с собой огромное зло. Они донесли его досюда. Один из тех механизмов, которые разрушили твой мир. Он здесь. Ты должен помешать им разрушить все. Должен помешать тому, чтобы еще одна смерть добавилась на чашу весов, которые взвешивают зло твоего мира.

— Это невозможно. Дюран и его люди здесь только для того, чтобы привезти тебя в Рим!

— Это то, что они сказали тебе, но это неправда. Альбани хочет моей смерти, и на всякий случай вдобавок хочет убить и всех жителей этого города.

— Но в Венеции же никого нет!