Корни огня

— Как же так? — мастер Элигий от обиды готов был разрыдаться, чего не случалось с ним, пожалуй, с детских лет. Он развернулся, намереваясь вернуться домой не солоно хлебавши, и вдруг увидел в толпе длинноволосого менестреля из свиты герцога Жанта. — Эй! Эй! Постой! — закричал он, размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание. Юноша поправил выбившийся из-под обруча черный, как смоль, локон и выжидающе уставился на кричавшего. — Где мастер Рейнар?

— Отправился на охоту.

— На охоту? — выпучил глаза Элигий. — Когда все только и твердят о войне?

— У него своя охота, — уклончиво ответил Бастиан. — И лучше не быть его дичью.

— Но он вернется?

— Возможно, — менестрель неопределенно пожал плечами. — Ему что-то передать?

Золотых дел мастер поглядел на него с опаской. Стоит ли доверять этому щеголю? Сам Рейнар, похоже, ему вполне доверял, иначе бы не оставил красавчика без присмотра отираться в кардинальской резиденции.

— Передай мастеру Рейнару: я знаю, для кого беглый абарец заказывал у меня золотой венец. Передай это как можно скорей! — Он потащил менестреля прочь из толпы, торопясь изложить ему свои мысли и вытекающие из них подозрения.

— А шо, связно выходит, — подытожил услышанное Лис. — Если прибавить к этому то, что рассказал Дагоберт, получается занятная штука. С одной стороны, самодержец всегда будет этаким бодрячком, полным сил, которому ни раны, ни хвори нипочем, с другой — его можно контролировать, как марионетку в театре папы Карло. Складно. По всему получается, у абаров здесь имелись очень широкие планы. Остается малость — выяснить, почему и для чего.

Абарец зачерпнул воду из кадки с дождевой водой и ополоснул лицо.

— Темнеет, — поглядев на солнце, спешащее укрыться за темными зубцами дальнего леса, сказал он. — Где носит этих выродков бешеной волчицы?

Матерый хищник прислушался, словно ища у затихающего леса ответа на свой вопрос, но лишь переменчивый ветер доносил издали дым горелой плоти.

— Идем! — Пятерня козопаса из Монтенегро сомкнулась на запястье Женечки.

— Я не хочу…

Но похититель не слушал. Он потащил ее за собой с такой силой, что мог бы выкорчевать средних размеров дерево, а не то что сдвинуть с места хрупкую девушку. При этом шаги его были легки, он не шел, а словно скользил, едва касаясь земли. Ничего в нем больше не было от простака козопаса, не так давно хлопавшего глазами перед юным кесарем. Он приблизился к небольшой полянке, в самом центре которой, обложенная диким камнем, виднелась яма углежогов.

— Стой! — шепнул абарец и присел, скрываясь за кустом. Глаза его сузились и стали похожи на рысьи. Женя с удивлением оглядела поляну. На одном из камней виднелись серебристые кругляши монет. Совсем рядом торчал нож.

— Кто-то вздумал обмануть меня, — процедил абарец, настороженно оглядываясь. — Идем! — Он вновь дернул Женю так, что та едва удержалась на ногах. Девушка хотела было возмутиться, но одного взгляда на лицо похитителя было достаточно, чтобы отбросить эту нелепую затею.

— Засаду устроили, ловят на козленка, — резидент процедил эти слова по-абарски сквозь стиснутые зубы и ухмыльнулся. Система «Мастерлинг» незамедлительно перевела его речь.

— Куда мы? Там же твои люди! — пытаясь освободить руку, возмутилась Евгения.

— Моих людей тут нет, — чужак ускорил шаг, таща волоком за собой заложницу. — А эти… либо мертвы, либо, что совсем глупо, хотят умертвить меня. Мы уходим.

— Но скоро ночь.

Благородная дама Ойген поймала на себе насмешливый взгляд.

— Ночь для волка — лучше ясного дня! — абарец выпустил запястье девушки лишь у самой хижины, в пару движений разметал соломенные тюфяки на полу, нащупал кожаную петлю, спрятанную меж бревен, и дернул на себя. Часть пола легко поднялась, открывая взору туго затянутый объемистый кожаный мешок. Женя подалась чуть в сторону, чтобы получше разглядеть его содержимое. И тут же отпрянула от недоброго взгляда темных глаз.

— Не двигайся, — сверля глазами пленницу, злобно выдохнул чужестранец. Он развязал мешок, выдернул кольчугу, расшитый множеством бронзовых продолговатых блях ремень, отточенный скрамасакс и прочее ратное снаряжение. Еще несколько минут — и ничто больше не напоминало о простодушном козопасе из Монтенегро. Всякому, увидевшему абарца в этот миг, было понятно, что перед ним воин, всю свою жизнь проведший в походах и сражениях.

— В седло! — накинув на плечи багровый плащ, наподобие тех, что носили в свите Пипина Геристальского, скомандовал абарец.

Женя повиновалась, и всадники, ведя в поводу заводную[12] лошадь, двинулись вглубь леса по едва заметной, скорее ощущаемой чужаком тропинке.