Корни огня

Мустафа нагнулся, чтобы поднять золото. В этот миг Пипин взмахнул мечом, чтобы отсечь ему голову, и… рухнул наземь. «Мертвец», дотоле лежавший без движения, вдруг подцепил его одной ногой под лодыжку, а другой пнул чуть ниже колена. Еще мгновение — и майордом снова был на ногах. Но мальчишка с лицом, залитым кровью, тоже использовал этот миг. Он уже был в трех шагах от майордома, и в руках его блестели метательные ножи.

«Менестрель! — со смертельной досадой узнал Пипин. — Все подстроено!»

Он снова взмахнул клинком, смещаясь так, чтобы закрыться от броска широким торсом Мустафы.

— Стойте! — совсем рядом послышался негромкий властный голос Дагоберта. Он вышел из-за кустов и, подняв с земли плащ, накинул на плечи. Рядом с кесарем, глумливо усмехаясь, стоял дукс Астурийский.

— Положите оружие, и я обещаю вам справедливый и непредвзятый суд.

— Суд?! — глаза Пипина сузились, так что зрачки казались едва ли не с булавочную головку. Он медленно с усилием выдохнул, опуская меч, затем взревел, как раненый слон, и бросился в атаку.

Возможно, у этого бессмысленного и безнадежного предприятия и был мизерный шанс на удачу, но в эту ночь звезды не были на стороне заговорщика, хотя их уже почти стерла с серого небосвода предрассветная дымка.

— Нет! — раздалось в нескольких шагах. Пипин резко обернулся на крик. Женские руки обхватили его за плечи. — Нет, не делай этого!

— Брунгильда?! — ошеломленно воскликнул обреченный майордом, и в тот же миг свет погас в его глазах. Железный кулак Мустафы с размаху обрушился ему на затылок.

ГЛАВА 26

В душе свирепого тигра всегда есть место для робкого котенка.

В душе всякого котенка живет тигр.

Ли Муэнь

Лис отпустил поводья, давая возможность утомленному коню перейти с галопа на рысцу.

— Погони нет, — бросил он спутникам. — Можно сделать привал, коням нужен отдых, да и нам стоило бы перевести дух. Вот-вот уже светать начнет, да и у меня скоро ноги бубликом станут.

Охотник промолчал, лишь усмехнулся про себя. Абарец тоже не был склонен вести беседу.

— Как думаешь, Нурт, — обратился к нему мастер Рейнар, — твои дернутся нас ловить?

Бывший резидент без лишних слов отрицательно покачал головой.

— Может, знаешь, чего они там, в ущелье, застряли, шо мышь в слоновьем хоботе, — ни ему вздохнуть, ни ей сдохнуть?

— Такова воля Посланника, — буркнул Нурт.

— Спасибо, объяснил, — хмыкнул мастер Рейнар, указывая на лесистый холм. — Там сделаем стоянку. На отдых — три часа.

Он активизировал связь.

— Так, Бастиан, передай-ка чудом спасенному монарху, шо, как мы и предполагали, абары пришли сюда всерьез и надолго. В смысле, в ущелье, причем, шо их там держит, даже они сами не знают. Вот интересно, если их вообще проигнорировать, может, они с горя себе харакири сделают и сами повыздыхают от голода и печали?

— Я думаю, это ошибочное мнение, господин инструктор. Скорее всего, если речь идет, так сказать, о дальнобойности хаммари, то, поняв, что его уловка раскрыта, этот нелюдь придумает способ передвинуться, как бы это выразиться, поближе к линии фронта.

— Разумно, мой друг, разумно. Если сейчас расслабиться, эти твари хлынут на италийские земли и заровняют тут все под поле для гольфа, ну а уже потом для настроения станут заполнять лунки отрубленными головами. Значит, выбора нет, придется сражаться. А посему время найти для каждого из нас способ «мнить себя стратегом, видя бой со стороны».

— Вряд ли получится, — спокойно и очень деловито сообщил Ла Валетт. — После ночного приключения Дагоберт требует, чтобы я постоянно был рядом.

— В качестве вешалки для своего несравненного плаща?

— Похоже, он видит во мне достойного собеседника, — возразил менестрель.