Корни тайны

— Здравствуйте. Слушаю, — раздался чёткий голос нотариуса Академкиной. Если бы не знать, что она сугубо гражданский человек и никогда не была связана с армией, можно было бы подумать, что она как раз всю жизнь провела на армейской службе (и явно достигла на ней больших высот).

— Здравствуйте, Татьяна Алексеевна.

— Здравствуйте, Станислав Владимирович. Что у Вас? Открытие наследства?

— Да, открытие наследства.

— Вашей умершей доверительницы, дело которой Вы вели в эти месяцы?

— Да, — подтвердил Станислав, немного удивленный осведомленностью нотариуса.

Но нотариус Академкина поняла это его удивление и сказала:

— А я слежу за Вашей деятельностью, репортажи смотрю, заметки читаю.

Станислав воспринимал все это совершенно спокойно, так как знал, что может полностью быть уверенным в доброжелательном отношении Татьяны Алексеевны.

Нотариус продолжала:

— Значит, наследственное дело нужно открыть?

— Да.

— Наследник — сын?

— Да, сын, Роман Геннадьевич Комин.

— Он единственный наследник?

— Да.

— У умершей родителей нет?

— Нет, оба родителя уже давно умерли.

— А она не замужем?

— Нет, официально она не в браке.

— Хорошо. Приезжайте. Нужно как можно скорее открыть наследственное дело?

— Да!

— Хорошо. Приезжайте завтра утром. Но Вы ведь не любите рано встречи назначать?

Станислав был очень тронут тем, что нотариус помнит эту его особенность:

— Да.

— Тогда приезжайте к 12 часам, я уже буду в конторе. Вы сами приедете?

— Да, разумеется!

— Хорошо. Сам наследник может приехать? Или его сейчас лучше не беспокоить?

— Пока лучше не беспокоить — ему очень тяжело даются эти дни.

— Хорошо, приезжайте без него.

— Спасибо!

По окончании беседы было слегка видно, что Станислав заметно расслабился, как по команде «Вольно!» — настолько беседа с нотариусом Академкиной сама по себе дисциплинировала. Но это нисколько не напрягало ее собеседников.

На следующий день Станислав в 11:50 припарковался у конторы Академкиной и ровно в полдень пришел в помещение конторы. Нотариус будучи в приемной, увидела его и сразу прокомментировала:

— Как Вы пунктуальны, Станислав Владимирович.

— Татьяна Алексеевна, к Вам нужно приезжать точно — как к руководителю высокого ранга.

— Ну проходите, Станислав Владимирович, руководитель высокого ранга даст Вам аудиенцию.

Уже заходя в кабинет, она крикнула сотрудницам:

— Вика! Принеси реестр заявлений об открытии наследственных дел.

Она смотрела на него привычным внимательным (даже острым) взглядом поверх очков, которые держались у нее на кончике носа. Взгляд у нее был пронизывающий, внимательно изучающий любого собеседника — это был профессиональный взгляд истинного нотариуса, привыкшего каждого человека проверять, говорит он правду — или лукавит, и понимать, если лукавит — то в чем. Тонкая, изящная, с великолепно уложенной прической, в прекрасно шедшем ей дорогом, но строгом деловом костюме, с точно подобранными украшениями. И внешним видом, и сдержанностью движений и слов она была похожа на истинную английскую леди — так, как для советских людей таким эталоном была Маргарет Тэтчер.

Татьяна Алексеевна приняла от Станислава папку с необходимыми документами, ознакомилась с ними и стала по компьютерной базе проверять, не открыто ли уже наследственное дело к имуществу Юлии Валерьевны. Белогоров, хотя и был абсолютно уверен в том, что не открыто, терпеливо ожидал проведения этой проверки.

Закончив проверку, Татьяна Алексеевна позвала помощницу, передала ей пакет документов и поручила подготовить заявление о принятии наследства, которое Станислав подписал бы как представитель Романа. Пока шла подготовка этого заявления, она спросила Станислава:

— Как Роман Геннадьевич?

— Плохо. Держится, но ему очень тяжело. За несколько месяцев он полностью осиротел.

— Понимаю. Без необходимости не привозите его сюда.

— Спасибо!

Белогоров ехал по Кутузовскому проспекту; как было почти всегда, машину он вел сам. В это дневное время поток шел насыщенно, но не напряжённо, поэтому он довольно быстро ехал, на пределе разрешённой скорости, и у него была возможность размышлять.

… Что-то не сходилось в деле Коминых. Станислав понимал, точнее, не понимал — скорее, чувствовал — что есть кто-то, кто стоит в стороне и влияет. Но кто это? и, соответственно, как его вычислить?

А вычислять нужно было как можно решительнее и быстрее — Станислав понимал, что тот, кто угрожал Коминой и довел ее до смерти, теперь по-прежнему опасен для ее сына. Кто? Почему? Где он стоит, где он прячется? И ведь он явно контролирует ситуацию — он заставляет играть по его правилам. Как его вычислить? И почему он так играет — похитил Романа, написал, что убил его — а потом невредимым отпустил его. Почему он так сделал? Нет ответов.

И один ли и тот же человек убил Комина-старшего, а потом покушался на его бывшую жену и их сына?

Поток машин ослаб, и дальше Станислав ехал, немного притормаживая, так как раздумывал, как ему ехать дальше — правой дорогой через центр или свернуть на набережную.