Корни травы

—Это не церковная музыка, сэр! Это реггей, живительное, сэр, хороший ритм, живая мелодия, жуткая жуть — реггей, сэр, хит. Пусть я умру, если это не так.

—Хорошо, старик, я не хочу, чтобы ты умер. Давай посмотрю, — сказал он, усмехаясь и сжимая в руке бумагу. — Так ты, значит, — христианский руд-бвай? «Меч их да внидет в сердца их», да? Знаешь что? Приходи на следующей неделе.

Он развернулся и ушел бы, если бы парень не стал заламывать руки и тараторить что-то совсем бессвязное. Обильные нелепые благодарности, слезы радости и признательности. Хилтон должен знать, что Бог благословил его, что он не будет ни о чем жалеть, что это стопроцентный хит.

—Слушай меня! — сказал он предостерегающе. — Я ничего не говорил о сеансе звукозаписи. Обычное прослушивание. Ты понимаешь разницу? -Неважно, сэр, всего один шанс, вы сами услышите… а бизнес бизнесом.

—В следующую пятницу, в это же время. Парень чуть ли не выбежал, но в движениях его уже проступала важность.

—Звезда родилась, черт побери, — сказал Хилтон. — Кто-нибудь знает этого паренька?

—Нет, сэр, никто его еще не видел.

ВЕРСИЯ РИГАНА

«Он сказал в пятницу. Он сказал в пятницу. На следующей неделе, черт возьми! В пятницу».

Дорога к Молитвенному дому шла под гору, но он этого не замечал и ни разу не присел на сиденье. Стоя на педалях и нагнувшись в сторону руля, он всю дорогу мчался, как спринтер, отчаянно работая ногами под завораживающий ритм: «Он сказал в пятницу, он сказал в пятницу!»

«Айванхо Мартин, к чертям собачьим! Записывающийся артист! Он сказал в пятницу! Этот бвай начинает движение. Он сказал в пятницу! Ты получишь в пятницу все, что ты хотел! Он сказал в пятницу. Но ты старайся, старайся, старайся… В пятницу!»

Ну так разве можно назвать все неудачей? Вот ради чего он и приехал сюда из Голубого Залива столько лет назад. А зачем еще он жил в Молитвенном доме? Только из-за Миста Брауна. Только из-за него… иначе и быть не могло. Весь в поту и запыхавшийся, он въехал во двор, прислонил велосипед к стене и почти бегом направился к главному зданию, едва не столкнувшись с выплывшей из темноты фигурой.

—Айван! Подожди-ка!

—Что? Кто?

—Это я, пастор Рамсай.

—Да сэр?

—Когда ты пришел сюда после смерти своей матери, я взял тебя.

О Иисусе, подумал Айван, я и забыл — сколько уж времени минуло с тех пор, как я стал послушником.

—Правда, Ваше преподобие, — сказал он, — и я благодарен вам, сэр.

—Ты был тогда голодным, грязным и помраченным умом. Нет, я требую тишины. Но твое физическое состояние было не сравнимо с состоянием твоей души. И я взял тебя. Ты говоришь, что благодарен мне, но это все одни слова. Вспомни о своем поведении, ман. Ты принес в мой дом грех и бесчестье. Поэтому тебе лучше покинуть это место. Вот плата за две недели. Я не желаю видеть тебя здесь.

—Ваше преподобие…

—Нет, нет! Ради всего того, чем я занят здесь, тебе лучше поискать другое место. Лучше для всех нас и для Господа Бога. Я буду продолжать молиться, чтобы Бог отвратил тебя от пути нечестивых, на который ты склонен ступить. Но я хочу, чтобы ты покинул это место! Ты понял меня?

—Конечно, Ваше преподобие.

Улыбка Айвана была счастливой, и на лице его играло вдохновение, которое явно озадачило пастора. Этой реакции он совершенно не ожидал. Как видно, парень настолько погряз в грехе, что, кажется, выжил из ума.

—О'кей, сэр. Спасибо вам за все. Я очень вам благодарен. Скажите Эльзе, что она еще услышит обо мне.

С головой у парня точно не все в порядке, подумал пастор. Каков наглец! Эльза еще услышит! Но парень и впрямь кажется довольным. Ладно, счастливого пути — без тебя дела в нашем приходе пойдут куда легче.

ВЕРСИЯ ЭЛЬЗЫ

Кожу на ее коленях как будто натерли наждаком. В пояснице она ощущала сгусток боли и окоченение. Но ее физические болезни были ничто по сравнению с тем смятением и хаосом, конфликтом между долгом и чувствами, которые се обуревали. Уже два дня она не виделась с Айваном, и девушки говорили, что Его преподобие выгнал его из-за нее. Это несправедливо. Бедный Айван! Куда он пойдет сейчас? Что с ним станет? И все из-за нее, хотя ни он, ни она ничего плохого не сделали.