Корнями вверх

Язык со временем дает усушку и усадку,
и вот лапшу зовут английским словом noodle
писатели неробского десятка,
которых бес, точнее, текст попутал.

Что буржуазно – вовсе не антинародно,

коты Британии внушают львам Цейлона,
и вот опять литература – это модно,
и лоск салонности – как блеск автосалона.

А правит кошками компьютерная мышка,

консервы речи вырываются из жести,
ложась в коробочку десятидолларовой книжки
мышешуршания полночных путешествий.

Герой, всплывающий, допустим, в замке Мальты

со дна ущелья русской летаргии,
и страсть, отпущенная нам, как мегабайты,
за кликом клик сплелись в ее драматургии.

Телеведущая с глазами одалиски

и хор топ-менеджеров, что косят под микки-рурков,
им хватит места всем на жестком диске
у тех, кто весело играет в демиургов.

Так, уступая право на звучание,

румянцу глянца, что рожден листать в полетах,
обречено хранит обет молчания
бессмертие в угасших переплетах.

Часы

Два шарика воздушных на весах
качаются над полночью мышиной…
Пробило полночь – стрелки на часах
налипли вертикальною морщиной.

Уже двенадцать – время объявить,

какой из двух шаров – наилегчайший,