Корнуолльские Ведьмочки и Непредвиденные Последствия

Каждый раз, когда гоблин-рокер произносил финансовые слова, то чем-то неуловимо начинал походить на клерков Гринготтса, которых Эрин видела один только раз, но запомнила навсегда.

— А если вас заметят? Не боитесь обвинений в нарушении Статута Секретности?

— Не-а. У нас надёжный метод.

— Монти!

— Да ладно! Сестричка Летто нас не сдаст…

Монти подняла ладони перед собой, сложила их, будто бы лепя невидимый снежок, поуминала его несколько секунд, после чего резко хлопнула в ладоши. Буквально в ту же секунду её кожа потемнела, став нежно-болотного цвета.

— Ловко, да? Кто из авроров вообще пошевелится, услышав, что маггл узырил ЗЕЛЁНЫХ гоблинов?

Всё, что девочки знали про поведение авроров, они почерпнули из рассказов Джерарда Киттлера, в тот день, когда он устроил для тогда ещё первокурсниц экскурсию по маггловскому участку в Девонпорте, где авроры-полицейские ловили маггловских жуликов. И, если верить рассказам мистера Киттлера, идеальным днём для авроров был тот, в течение которого они вставали бы с кресел только для того, чтобы взять сэндвич или налить чай. Так что теория Монти показалась Панси исполненной глубоким пониманием жизни, в чём она тут же и поспешила её заверить.

Вопреки ожиданиям, гоблины обрадовались не очень сильно. Скорее, даже наоборот.

— Ты хочешь сказать, что отец твоей подруги аврор? — прищурился Гоброк. — Так, Сио?

Панси даже не успела испугаться, когда Эрин вышла вперёд.

— В Девоне, джентльмены. Мы живём там.

Гоблины перевели взгляд на вздёрнувшую нос хаффлпаффку и неожиданно расхохотались.

— Надеюсь, он пока не думает махнуть в Кардифф… — профыркала Монти.

— Или хотя бы он любит осенний эль! — добавил Гоброк.

— Он любит музыку, — поделилась Эрин. — Маггловский рок. И хорошо в нём разбирается! И может оценить, если в какой-то момент станет первым слушателем песни вашей мечты!

Лицо Монти стало немного мечтательным.

— Не… Я мечтаю написать балладу. Знаешь, такую вот настоящую балладу, шоб слушали и проникались, как у менестрелей древности. Балладу про короля Ритту…

Из-за мопеда она вытащила потёртый туристический рюкзак грязно-розового цвета, откуда, раскидав кучу разного барахла, добыла что-то типа лютни с двумя грифами. Гоброк, пока Монти устраивалась поудобнее, достал обычную окрашенную красной краской гитарой, местами уже облупленную.

В войне навряд ли повезёт,

Когда в запасе нет

Доспехов, воинов, клинков

И золотых монет.

Все это было у него —

У короля Ниннау;

Но вот на склоне И-Уиддва

Он встретился с Пейбьяу.

Тот гнал оленей и косуль,

Охотник молодой,

Пока отменного самца

Не поразил стрелой…

Гоброк, перевернув инструмент, профессионально изображал партию ударных. Пальцы Монти ловко скользили по лютне, наигрывая странную помесь рока и чего-то, исподволь наводящего на размышления о Спотсмуре, Стерлинге и Фолкерке. А между холмов, ручьёв, озёр и гор лилась история о тех временах, когда землями возле Долгелли распоряжались гоблины. Владениями главного клана, Идрис, была гора Кадер, другие именовались Иссидион, Оффром и Исбрин, по названиям окрестных гор. А на Сноудоне, считавшимся общим владением жил самый славный гоблин — Верховный Король Ритта. Он носил платье, сплетенное из бород убитых им человеческих правителей, поскольку в те времена самым страшным оскорблением для человека было обрезание бороды…

— Так, а разве Ритта не был великаном? — удивилась Эрин, вроде читавшая в детстве похожую сказку.

Монти, не прекращая играть, заржала. Спустя секунду к ней присоединился Гоброк.

— Вы, люди, в упор не хотите признавать, что не могли справиться с кем-то вдвое меньше вашего! — сквозь хохот, пояснил гоблин.

Гоблинша довела пропущенную из-за вопроса репризу до конца и, подавив смешок, продолжила песню, с того самого момента, как два человеческих короля затеяли хвастовство друг перед другом, слово за слово переросшее в войну за Сноудон.

…— Млечных коров моих стада,

Что славны молоком,

Зерно с полей твоих едят

Под ночи покровом!

Меж тем растрёпанная тень

Упала на порог,

И в страхе заскулили псы

У королевских ног…

Эрин вдруг подумала, как здорово сидеть с подругами, прислонившись спиной к нагретому летним солнцем мопеду, наслаждаться видом пологих, но в то же время величественных гор и слушать исполняемую гоблинами балладу про то, как Ритта, которому вовсе не улыбалось смотреть на людей, творящих на его земле разные безобразия, вмешался. Собранное им войско обратило армии Ниннау и Пейбьяу в бегство, а сам он, следуя древним гоблинским традициям, отрезал обоим королям бороды. Новость о наказании распространилась по всей земле, и двадцать восемь королей Британии пошли в Уэльс мстить за это оскорбление. Ритта взял всех в плен и, прежде чем отрезать им бороды, мрачно заметил: «Это — моя гора!»

— Чем-то похоже на Бёрнса… — задумчиво сказала Эрин, когда стих последний аккорд. — По духу.

Гоброк фыркнул.

— Нельзя прочувствовать Бёрнса, не прочитав его в оригинале, на гоббледуке!

— В смысле? Зачем было человеку писать на вашем языке?

Гоблины переглянулись и обидно захохотали.