Коробейники

Просунул в дверь голову дядька в плаще и шляпе. Ему нужен был «лично Анатолий Витольдович». Наконец Лидия Григорьевна ушла. Дядька опять заглянул, спросил: «Будет Анатолий Витольдович?» «Обещал», — сказал Юшков. Он собирался звонить в Бобруйск, Киржач и Подольск — по списку срочного дефицита. Между двумя звонками вклинился Белан: «Еле к тебе прорвался. Срочно вылетаю на АМЗ». «Тебя тут ждет человек, — сказал Юшков. — Говорит, нужен лично ты». — «Не из-под Полтавы?» — «Может быть. Номер украинский». — «Давай его сюда». — «Кстати, — сделал попытку Юшков. — У меня из Клецка очень просят один двигатель». — «Что значит очень просят?» — «От одного двигателя мы, я думаю, не обеднеем?» — «Юра, давай будем людьми принципиальными, — терпеливо сказал Белан. — У меня принцип: двигатели — это мой золотой запас, за них я что угодно могу получить, значит, зазря я их не даю. Если тебя этот принцип не устраивает, предлагай свой. Но не нужно беспринципности». — «Понял — засмеялся Юшков. — Даю тебе просителя».

Дядька дремал на стуле в прихожей. «Вы из-под Полтавы? — разбудил его Юшков. — Белан звонит». Тот кинулся к аппарату: «Витольдович?.. Это Пащенко, Витольдович, Пащенко!.. — Поговорив, протянул трубку: — Вас просят». «Юра, — сказал Белан. — Дай этому Пащенко два двигателя. Я ему обещал. Попытается просить больше — не давай. И он мне должен кое-какие деньги, я сказал, чтобы через тебя отдал. Триста рублей». — «Когда приедешь?» — спросил Юшков. «Не знаю. Странный какой-то вызов. Еще одна просьба, Юра: по пути домой занеси деньги бывшей моей благоверной. Половину. Это значит, сто пятьдесят. Адрес знаешь? В доме, где почта, квартира девять. Света Бутова». — «Ладно», — сказал Юшков.

Поручение еще и потому было неприятным, что семейная жизнь Белана оставалась для всех загадочной. Несколько лет назад он развелся. Однако его часто видели с бывшей женой. На расспросы о ней отвечал шуточками. И теперь тоже засмеялся: «Смотрите не увлекайтесь воспоминаниями. Школьные годы летят, их не воротишь назад». Юшков когда-то учился с Бутовой в одном классе.

Пащенко вопросительно поглядывал. «Сегодня день кончился, — сказал ему Юшков. — Двигатели получите завтра». — «Можно и так». — «Вы где остановились?» Он не знал, нужно ли помогать с устройством. Не похоже было, что Пащенко и вправду друг Белана. «Да есть тут вариант…» Связал тесемочки своей папки, сунул ее под мышку, чего-то ждал. О долге своем не заговаривал. «Документы можете здесь оставить», — предложил Юшков. «Э?.. Можно…» Положил папку на стол, странно улыбался. На гладких, упитанных щечках потерялся крошечный носик-пуговка. Юшков, распахнув дверь, ждал, пока Пащенко выйдет, а тот моргал, переминаясь с ноги на ногу, маялся: «Я, может, папочку свою все же возьму, — забрал ее, заглянул в глаза. — Может, заскочим вместе кое-куда? По двести грамм и закусочка?» — «В другой раз. Вы ничего не хотели передать Анатолию Витольдовичу? Он мне сказал».

Пащенко развязал тесемочки папки. Среди бумаг там лежала пачка пятидесятирублевок. Юшкову словно обожгло лицо. Однако рассмеялся, небрежно сказал: «Странное же место вы нашли для денег». — «Вы их, значит, передадите Анатолию Витольдовичу?» Юшков не стал успокаивать. Пересчитал — бумажек было шесть, — спрятал в карман и распрощался. «Значит, до завтра?» — спросил Пащенко несчастным голосом. Клятвы он, что ли, ждал от Юшкова?

Дом Светы Бутовой, кирпичный, трехэтажный, старой постройки, стоял в двух кварталах от завода.

Юшков долго звонил, и никто не ответил. Он спустился во двор. Несмотря на ветер со снегом, у подъездов гуляли молодые мамы с колясками. Из подъезда вышел мужчина, постоял, поднимая воротник пальто, сутулясь от холода, и зябко крякнул. Косил глазом на Юшкова и вдруг сказал: «Юшков, что ли? Не узнаешь старых друзей? Загордился?» Голос был с той особой хрипотцой, которую издают обожженные спиртом голосовые связки. Славка еще в школе, в классе пятом или шестом, хватанул неразбавленного спирта. Он тогда водился с призывного возраста шпаной, был у них на побегушках и пил с ними, эта связь давала ему особый авторитет в школе, не говоря уж о танцплощадке и ее окрестностях.