Коробка в форме сердца

— Питер, — заговорила толстуха, пытаясь говорить шепотом, но голос ее осекся, а стоило ей перевести дух, зазвучал громко, пронзительно, с дрожью. — Питер, выключи его, наконец!

Однако Питер даже не шевельнулся — так и сидел, протягивая Джуду электроларинкс, будто это телефонная трубка, а спрашивают его.

Все вокруг снова уставились на них, по залу, от стены к стене, заструился ручьями встревоженный ропот. Некоторые поднялись с кресел, чтоб лучше видеть и не пропустить того, что может случиться дальше.

«Джорджия», — подумал Джуд и тоже поднялся на ноги. Поднимаясь и поворачиваясь к холлу, он невзначай взглянул в сторону панорамного окна, выходящего наружу со стороны фасада, и замер на полушаге, не в силах отвести глаз от парковки. Там, на парковке, у самой парадной двери, подрагивал на холостом ходу, сиял холодными ослепительно-белыми кругами включенных прожекторов пикап мертвеца. В кабине не было никого.

Двое-трое зевак, поднявшихся из-за столиков по соседству, застыли столбами, так что по пути к холлу и туалетам пришлось растолкать их плечом. Отыскав женскую уборную, Джуд распахнул дверь.

Джорджия, стоявшая перед одной из двух раковин, даже не оглянулась на грохот двери о стену. Задумчиво, мрачно, словно ребенок, засыпающий у телевизора, насупив брови, сжав губы, она не сводила глаз с собственного отражения в зеркале, однако взгляд ее был рассеян, устремлен в пустоту.

Подняв забинтованную руку, она изо всех сил, не сдерживая удара, вогнала кулак в зеркало. Стекло подалось, подернулось паутиной разбежавшихся во все стороны ломаных трещин, а спустя еще миг серебристые зеркальные клинья рухнули вниз, с мелодичным звоном разбиваясь о раковину.

Стройная светло-русая женщина с новорожденным, стоявшая в ярде от Джорджии у откидного пеленального столика, крепко прижала к груди младенца и завизжала:

— Господи! Господи! О, Боже мой!

Схватив восьмидюймовый, кривой, точно коса, серебристый клинок, Джорджия поднесла сверкнувший в свете ламп полумесяц к горлу, коснулась острием кожи чуть ниже приподнятого подбородка.

Стряхнув оцепенение, заставившее замереть на пороге, Джуд ухватил ее за запястье, рывком отвел руку с осколком в сторону и заломил за спину, да так, что Джорджия, вскрикнув от боли, разжала пальцы. Зеркальный полумесяц с тоненьким, приятным для слуха звоном разлетелся вдребезги, разбившись о белый кафельный пол.

Джуд развернул Джорджию к двери и вновь с силой до боли вывернул ее руку. Джорджия ойкнула, зажмурилась, смаргивая слезы, навернувшиеся на глаза, но покорно двинулась к выходу. Зачем Джуд сделал ей больно? Этого он сам толком не понимал. Возможно, от страха, а может быть, и нарочно — разозлившись на ее срыв или на себя самого, за то, что ослабил бдительность.

Мертвец ждал в холле у туалетов, однако Джуд заметил его, только пройдя мимо. По всему телу прокатилась волна дрожи, надолго задержавшейся в ногах, колени ослабли, будто вот-вот подогнутся, а Крэддок отсалютовал вслед обоим, коснувшись двумя пальцами полей шляпы.

Джорджия еле передвигала ноги; пришлось толкать ее перед собой через зал, подхватив под мышки. Толстуха со стариком разговаривали, склонившись голова к голове:

— …НЕ РАДИО ЭТО БЫЛО, ТЕБЕ ГОВОРЯТ…

— Значит, эти двое. Шуточки шутят, выродки.

— ЗАТКНИСЬ, ВОН ОНИ.

Остальные, уставившись на Джуда с Джорджией, поспешно отскочили с дороги. Официантка, пару минут назад обозвавшая Джуда торговцем дурью, а Джорджию шлюхой, что-то втолковывала администратору, коротышке с пучком ручек в нагрудном кармане рубашки и тоскливым взглядом бассета, у стойки бара и, стоило им войти, ткнула в их сторону пальцем.

Подойдя к столику, Джуд швырнул на него пару двадцаток и двинулся к выходу. Коротышка-администратор скорбно взглянул им вслед, но не сказал ни слова. Официантка взахлеб, брызжа слюной, бормотала ему что-то на ухо.

— Джуд, — заговорила Джорджия, как только за обоими захлопнулись створки первых дверей. — Джуд, пусти. Больно.

Ослабив хватку, Джуд обнаружил, что его пальцы оставили на коже Джорджии, и без того бледной, парафиново-белые пятна. Хлопнув вторыми дверьми, оба вышли наружу.

— Здесь опасно? — спросила Джорджия.

— Да, — подтвердил Джуд. — Но это ненадолго. Собак наш призрак боится изрядно.

Быстрым шагом прошли они мимо пустого, урчащего на холостых пикапа Крэддока. За приоткрытым на треть окном со стороны пассажира работало радио: на средних волнах гладко, уверенно, едва ли не высокомерно вещал какой-то политик правого толка.