Король

Бывший ландскнехт долго и витиевато ругался, Леонид же молчал, думал, кстати – ничуть не осуждая Безухого. С ним было все понятно: узнал о том, кто именно бежал и какая за него награда… впрочем, не столько наградой прельстился, как возможностью сделать что-то для местной власти, и не только для местной, а, в конечном итоге – для самого царя. Шутка ли! Тут о любом обещании забудешь, о любой другой выгоде. В общем-то, для самого Магнуса-Арцыбашева хуже не стало. Вряд ли Иван Васильевич намеревался его простить… а уж ежели и намеревался, так неудачный побег решению царскому не помеха. Подумаешь! Единственное, жаль было Михутрю. Хотя если рассуждать логически, так капитан сам подставился. Бывает.

– А что тут у нас в бочках-то? – неожиданно справился Леонид. – Да и вообще – что тут есть-то?

Сам же и заглянул в первый попавшийся бочонок – оказался с капустой квашеной, второй – с солониной.

– Ну, хоть с голоду не помрем, – Михутря невесело ухмыльнулся и покачал головою. – Светлеет уже.

– То-то и оно, что светлеет, – тихо промолвил Леонид, глядя на проникающий сквозь узкую щель зыбкий призрачный свет зачинавшегося утра. – Скоро за нами приедут. Часа через два, максимум – через три. Эй, капитан! Успеем сбежать за это время?

Разбойник сразу же оживился:

– Попробуем! Давайте, ваше величество, так: вы ищете возможность выбраться, а я попытаюсь договориться со сторожем. Должен же нас кто-то охранять!

На том и порешили. Чихая от пыли, Арцыбашев самым тщательным образом ощупал и, насколько мог, осмотрел все вокруг: стены, крышу, стропила, даже пытался колупнуть попавшимся под руку ковшиком земляной, утоптанный до твердости обожженной глины, пол. Безуспешно.

Тем же самым занимался и Михутря – договариваться оказалось не с кем, никто узников не охранял. Двери амбара просто заперли на засов – и все. Видать, Агапит все же не шибко-то доверял своим людям и вовсе не собирался лишний раз подставлять их соблазну. Или просто не так уж и много было у него людей, да все чем-то заняты, так что бездельничать, торчать у амбара, некогда.

Как бы то ни было, а засов оказался прочным, ворота – крепкими, о бревенчатых стенах и говорить не приходилось. Если б узникам пришлось находиться здесь долго, можно было бы попытаться раскопать-таки пол, на что, похоже, времени нынче не имелось вовсе. Оставалась одно – крыша. Но и там надежды оказались напрасными – крепкие, видно, что новые, недавно поменянные, доски сломать или расшатать не представлялось возможным. Нет. Если бы было время, то, возможно, как-нибудь и умудрились бы, но так вот, с наскока – увы.

– Да уж, – пожевав капусты, смачно сплюнул Михутря. – Хоть головой об ворота бейся. С разбегу – словно баран.

– Зачем же – головой? – неожиданно осведомились снаружи, из-за ворот. – Больно, наверное.

Узники удивленно переглянулись. Голосок показался тоненьким, детским или женским… Любопытствовал кто-то из дворни?

– Здесь замок большой, – между тем быстро продолжали снаружи. – Ключ – у Безухого на поясе. Но я могу открыть, если хотите.

Разбойник ахнул:

– Что значит – если хотим?

– Есть одно условие, – хмыкнул нежданный спаситель… или спасительница. – Меня с собой возьмете. В Ливонию.

– Тебя? – Михутря повел плечом. – А ты кто вообще?

– А вам что за дело? Так открывать замок-то?

– Открывай! Открывай!

– Тогда клянитесь. Оба. Быстрее думайте только.

Вскочив на ноги, Арцыбашев тут же решил за двоих:

– Да что тут думать! Клянемся.

Снаружи что-то лязгнуло. Еще пара секунд – и тяжелая створка ворот чуть-чуть отворилась, едва только протиснуться, пролезть. Что и говорить – узники задерживаться не стали, выскользнули, словно угри, и… разом ахнули!

– Рыжая!

– Аграфена!

– Ты?!

Быстро закрыв ворота и заперев замок, девчонка обернулась и махнула рукой:

– Теперь за мной давайте. Здеся, за амбарцем, пройдем… Лохма-ач, Лохмач… Лохмаченько… На вот тебе косточку, кушай.

Погладив по голове огромного вислоухого пса, девчонка дала ему косточку и кивнула опасливо остановившимся беглецам:

– Не бойтесь, не тронет. Не залает даже. Вчера его целый день прикармливала. Так, на всякий случай. Вот он, случай, и выпал.

Леонид лишь восхищенно присвистнул:

– Ну, Аграфена!

– Однако сторож хороший, – поглядывая на пса, протянул кондотьер. – Главное, и не договоришься с таким никак.

– Ну-у, кто-то все ж таки договорился!

– Скорей, – рыжая указала рукой на длинную крышу приземистого сарая. – По крыше, через забор – в проулок, а там на Лубяницу.

Беглецы молча ринулись следом за своей юной спасительницей. Гулящая уже подобрала подол, чтоб не мешал бежать, да, спрыгнув в проулок, в грязь, засверкала коленками да босыми пятками, понеслась с такой скоростью, что узники едва за ней поспевали.

– Ну и горазда же девка бегать! – удивлялся на бегу Михутря.

Арцыбашев ничего не говорил, дыхание берег – не сбить бы. А девчонка и впрямь неслась, как хороший спринтер или даже паркурщица: с ходу перепрыгивала лужи, резко сворачивала, а потом вдруг, подпрыгнув и ухватившись за сук высокой раскидистой липы, маханула через ограду, едва не порвав грязный подол.