Король

– Большой ватаги здесь быть не может, – вслух рассуждал король. – Была бы, так воевода местный давно б войско послал, да и сами бы тати по лесам да оврагам не прятались – напали б сразу. Значит, немного их. Думаю, дюжина, много – полторы. В таком разе я лично вижу один выход – заманить лиходеев в ловушку да уничтожить.

– Самим, значит, засаду устроить, – хмыкнул Михутря.

Магнус кивнул:

– Ну да, самим. Что, скажешь, не выйдет?

– Почему не выйдет? Просто тут думать надо.

– Так давай думать.

Двинулись дальше с опаскою. Впереди на этот раз шныряли отроки во главе с Санькой, искали подходящую лужу. Такую, чтоб издали казалось, будто грязь кругом непролазная, по самые уши, а на самом же деле можно было б легко выскочить, проехать.

Такую лужу нашли. А немного погодя следующий ближе к концу каравана воз безнадежно застрял в этой самой грязюке. Застрял так, что не вытащить, несмотря не все причитания возчиков и их громкую, на весь лес, ругань.

– А ну, давай, навались! А ну-ка, разом… И-и-и… ух!!! Эх, не идет, зараза!

– Сушину, сушину тащите! Вон, рядом, завалите-ка.

– Ветки, ветки тоже пойдут…

– Ну, вы давайте тут, выкарабкивайтесь, а мы вас у постоялого двора подождем.

Передние возы – десять штук – укатили вперед и вскоре скрылись из виду. За застрявшей телегой оставалось еще пяток, столь же тяжело груженных и заботливо укрытых рогожками. Там же, под рогожками, были спрятаны шесть заряженных пищалей…

Только вот стрелять оказалось некуда! Со всей неожиданностью стрелы вдруг полетели отовсюду. И слева, и справа, и сверху, с деревьев… В засаде же осталось лишь десяток обозных, король с Михутрей, да еще Санькина малолетняя шайка.

По ним и стреляли, да так метко, что вскоре никого из обозных почти не осталось – если не мертв, так ранен. Смуглолицего Федьку тоже зацепило стрелой в предплечье.

Видя такое дело, Михутря поспешно достал рог, затрубил… и, переместившись в кустах, довольно улыбнулся:

– Ну, вот, сейчас мы их тут и прихватим.

Оставшиеся в живых обозники попрятались кто где. Кто – под телегами, а кто и схоронился в кустах. И все ждали, когда неведомые лиходеи наконец выскочат из лесу, навалятся, навяжут бой… а обозникам тут же прибудет подмога, и вот уже – победа, и вот уже – враг разбит!

Лиходеи выскочили. Навалились. Сразу со всех сторон, и оказалась их не дюжина, а десятка два. Вовсе не похожие на лесных татей-шишей. В шеломах татарских – мисюрках, в кольчугах, в байданах, в бахтерцах. У каждого – сабля, лук, шестопер.

– Так вот, значит, что, – прошептал про себя Михутря. – Отрядец татарский тут промышляет, вот как. Видать, из Ливонии возвращались, да еще серебра захотелось, вот и… – Кондотьер приподнялся: – Первые номера… Залп!

Разом ударили выстрелы. Раскатились по лесу первым весенним громом, подняв с веток птиц. Двое разбойных упало… Всего-то – двое.

– Первые – заря-жай! Вторые номера-а-а… залп!

Еще раз грохнуло. Еще двое упало… или даже трое. Один покатился с воем, держась за окровавленный живот. Остальные же со всем своим остервенением уже подскочили к обозникам, не давая зарядить пищали. Звякнули палаши да сабли. Завязалась жестокая рукопашная сватка, и Михутря с Магнусом тут были в числе первых удальцов.

Леонид сразу вспомнил все, чему так долго и настойчиво учил его фехтовальщик Анри Труайя, французский гугенот, на поверку оказавшийся русским… впрочем, это была тайна самого Анри, и король его об этом не расспрашивал. Захочет – расскажет сам.

Но фехтовальщиком Анри был отменным, истинным мастером клинка, и часть своего мастерства все же сумел передать Арцыбашеву.

Ловко отбив первые удары врага, Магнус перешел в контратаку, не забывая, что саблей можно не только рубить, но и колоть. Блеск показавшегося из-за облака солнца быстро сориентировал короля, и тот, все время держа противника в напряжении, ловко сменил позицию так, чтоб солнце слепило глаза врагу… или, лучше сказать – врагам, ибо, наплевав на благородство и честь, перед Леней теснилось сразу двое – и каждый хотел нанести разящий удар, мешая другому.

Удар… Отбив… Выпад! Снова удар…

А кто там за спиной? Черт… Санька со своими «пионерами». Возятся с пищалями… Эх, не дадут им…

– Прячьтесь, черти! Прячьтесь!

Куда там, разве ж услышат? Да и некогда уже кричать.

Снова удар, удар, удар!!! Один за другим, градом. Тот вражина, что слева – в мисюрке – здоровый, гад. Правда, в технике фехтования не волокет… да и его сотоварищ тоже не очень. И никакие это не татары – не похожи ничуть. Морды явно русские, веснушчатые, белобрысые… или – немцы, голландцы…

Удар! Отбив! Косая – справа налево – атака…

Уклонился, сволочь, ушел… Ладно…

Нет, откуда здесь голландцы? Ясно – русские или немцы. Опричники бывшие. Таятся теперь по лесам, гнева царского убоявшись. Государь-то войско опричное с год как распустил, обиделся, что они Москву крымским татарам сдали.

Удар… Ну, давайте, давайте, разом… Ага… Навались… Притворно – назад… Теперь – развернуться… Левому – укол в шею – р-раз!!! Ага, хрипишь, вражья морда? А правому косым ударом по оголенному запястью… так, чтоб кровушка брызнула… Ага!