Aнa посмотрела на своего супруга, затем на толпившихся рядом мужчин, а потом на тех, кто только что вошел в покои… конечно же они появились сразу, как услышали крики.
— Вы сейчас же мне все объясните, — закричала она. — Все вы! Или же я немедленно покину эти покои.
— Aна. — Голос Рофа был искажен, он с трудом дышал. — Будь разумна.
Она встала и положила руки на бедра.
— Я могу упаковывать свои вещи или же кто-то из вас заговорит со мной?
— Ана…
— Говорите, или же я ухожу.
Роф выдохнул сбивчивое проклятие.
— Тебе совершенно не о чем беспокоиться…
— Когда ты являешься в наши супружеские покои в таком виде, словно тебя сбила повозка, мне есть о чем беспокоиться! Как ты смеешь мне это запрещать?
Роф поднял руку, словно хотел вытереть лицо, а когда сделал это, то поморщился от боли.
— Полагаю, твой нос сломан, — категорично заявила она.
— Помимо всего прочего.
— Да.
Роф, наконец, посмотрел на нее.
— Я должен был отомстить за тебя. Вот и все.
Aнa услышала свой вздох. А потом ее колени ослабели, и она опустилась на супружеское ложе.
Она не была наивной, и все же услышать подтверждение тому, о чем она лишь подозревала, было для нее шоком.
— Так это правда. В моей болезни кто-то виноват.
— Да.
По-новому взглянув на ранения хеллрена, она покачала головой.
— Нет, я не позволю. Если ты считаешь, что должна случиться месть, пусть кто-то из этих умелых воинов совершит ее.
— Нет.
Она посмотрела на тяжелый резной стол, что стоял напротив, тот, который они совсем недавно сюда перевезли, тот самый, за которым он с таким удовольствием сидел час за часом, управляя расой, думая, планируя.
Потом посмотрела на его разбитое лицо.
— Роф, подобное насилие не для тебя, — хрипло произнесла она.
— Я не могу иначе.
— Нет. Я запрещаю тебе.
Теперь он посмотрел на нее.
— Никто не смеет приказывать Королю.
— Никто, кроме меня, — возразила она мягко. — И мы оба об этом знаем.
Послышались тихие смешки — явно в знак уважения.
— Они сделали то же самое с моим отцом, — сказал Роф мертвым голосом. — Только вот довели дело до конца.
Aнa подняла руку к горлу.
— О нет… он же умер естественной…