Король Артур и его рыцари

– Будь я проклят, – сказал наконец сэр Кэй, – будь я проклят, если и все мы не попались в лапы дьяволу, как сэр Гавейн. И как видно, нашего любителя птичек сэра Галахада и отца его, великолепного сэра Ланселота, ждет та же судьба.

Но тут заговорил сэр Динадан, и был его голос тих и печален.

– Братья-рыцари, – сказал он, – был ли из нас хоть один, кто забыл о своей славе, отправляясь в путь?

И все рыцари, кто был там, подивились такому вопросу, а сэр Кэй сказал, усмехаясь:

– О чем же еще и думать рыцарю, как не о славе, ведь всякому определил Господь свое. Смешно было бы, начни о славе мечтать землепашец, а благородный рыцарь заботиться о пропитании. Такому рыцарю лучше бы сидеть дома за прялкой.

– Оттого-то и попались мы все в дьявольские ловушки, – проговорил Динадан Соломенный. – На корку сыра подманивают мышь, зерно рассыпают в ловушке для перепелов. И только благородных рыцарей ловят на славу. Ах, благородные сэры, видно, не щит и латы – лучшая защита рыцарю, и путь к славе – не самый верный путь в его жизни. Разве не славы хотели вы, благородный Гавейн, когда проливали невинную кровь? А вы, сэр Кэй, разве не славу увидели вы в сверкании королевской короны?

И многим рыцарям весьма не понравилось сказанное сэром Динаданом. И иные бранили его, а иные смеялись над его словами.

Как встретились Ланселот с Галахадом и про бой у страшной топи

Скачет Ланселот, не щадя коня, минует деревни, проскакивает перекрестки, и нет, кажется, конца дорогам, что опутали землю. Кто ни встретится ему, всех спрашивает рыцарь о сыне своем – Галахаде. Но словно сквозь землю провалился сэр Галахад, никто не видел юного рыцаря, никто не слышал о нем. И все дальше скачет сэр Ланселот, забыв об отдыхе и пище. Однако настал час, когда изнемог его конь и остановился. Очнулся рыцарь, расседлал коня, а сам уселся на камень у края огромного болота. Но не долго просидел он так. Громкий голос раздался над топью:

– Защищайся, если в силах еще держать меч!

Поднял Ланселот голову и видит: прямо на него по гиблой топи, словно по твердой земле, скачет рыцарь в черных доспехах. И плащ, что вьется у него за плечами, черен, как ноябрьская ночь, и конь его как грозовая туча, когда мчится она с ветром над землей и сыплет светлые стрелы-молнии. Неслыханно грозен был скачущий по болоту всадник, однако сэр Ланселот и не подумал взяться за меч.

– Придержите коня, сэр! – воскликнул он. – Сдается мне, что ни в поединке, ни на пиру не виделись мы с вами. Так, может, хоть вы ответите, не встречался ли вам юный рыцарь, собою прекрасный и в добрых доспехах, но без щита.

И тогда рыцарь, скачущий по топи, сдержал своего жеребца, и черный плащ опустился на его плечи, как опускается на землю тьма после захода солнца. И расхохотался болотный всадник в ответ на слова Ланселота.

– Многих рыцарей видел я под копытами своего жеребца, и молодых и старых разил я мечом. Что же до рыцаря без щита, то, помнится, Галахадом звали его, и славно бился он, клянусь жизнью, да только не суждено ему было устоять под моими ударами.

И едва не разорвалось сердце Ланселота от горя.

– О Галахад, сын мой, некому было встать рядом с тобой в последней схватке, некому было перевязать твои раны.

А черный всадник сказал Ланселоту:

– Что ж, рыцарь, чем больнее сжимает печаль ваше сердце, тем сильнее будет ваша ярость. Сдается мне, что и конь ваш уже отдохнул.

Но и тут не взялся Ланселот за оружие.

– Не знаю я, какие темные силы пустили тебя гулять по свету мне на горе. Быть может, эта топь породила тебя? Или из гущи осеннего тумана вынес тебя твой конь? Знаю только, что не мог ты в честном бою одолеть рыцаря Галахада.

– Так в чем же дело?! – воскликнул на это черный рыцарь. – Разве горе лишило тебя сил и не удержать тебе копья?

И тогда Ланселот поднял с земли два камня и ударил их друг о друга, так что разлетелись они на мелкие осколки.

– Гляди, кровожадный наглец! Еще мне хватит сил, чтобы схватиться с тобой. Да только к чему это? Не встанет с земли мой сын Галахад, даже если всю ее залить твоей холодной кровью.

– Ну что ж, – проговорил болотный всадник и опустил свое копье и закрепил его в седельном упоре, – недостоин жить тот рыцарь, что прощает врага.

И с этими словами он пришпорил своего коня и помчался на Ланселота. Сэру же Ланселоту почудилось, что черное тяжелое облако накрыло его, а страшный удар поднял его в воздух. И словно великая ночь без звука и света окружила рыцаря.

Но прошло время, и зазвучал голос:

– Сэр Ланселот, отзовитесь, если живы.

И сэр Ланселот раскрыл глаза, и весь Божий свет, яркий и прекрасный, засверкал перед ним. Почувствовал он, как чьи-то могучие руки помогают ему встать, обернулся, и – о диво! – сын его, сэр Галахад, стоял перед ним, и кони их паслись рядом, и та же топь тянулась до горизонта. Спешит Ланселот оглядеть Галахада – не видно на рыцаре ран, целы его доспехи. И сам Ланселот невредим, точно и не было того страшного удара, и не скакал на него всадник, вышедший из болота.