Король Аттолии

– Хочу вернуть себе хоть кроху самоуважения. В данный момент мое честолюбие сводится только к этому. Я расскажу ему о Сузе, заодно расскажу о Седжанусе, и, если боги будут милостивы, он сошлет меня в какое-нибудь уютное каторжное поселение во Фракии.

* * *

Решив во всем признаться королю, Костис стал ждать подходящего момента. Утром на тренировке по фехтованию он так и не решился заговорить. Слишком много лишних ушей было вокруг. Он решил подождать, пока король, как обычно, отпустит лакеев. Начал уже побаиваться, что король больше не станет уединяться у себя в комнате, особенно после того, как ясно продемонстрировал, что ради тишины и покоя готов запереться от прислуги. Больше того, в ходе переговоров с Эрондитесом Младшим он, кажется, открыл новый способ получить немного покоя. В паузах между встречами он иногда выходил прогуляться в сад. В дни, когда у короля в расписании могло появиться свободное время, из сада выводили всех. Король мог расставить гвардейцев в заданных точках и гулять среди них в одиночестве.

Каждый день Костис уговаривал сам себя открыться королю на утренней тренировке, но в муках нерешительности снова и снова откладывал. Как он и сказал Арису, это место не подходило для разговоров с глазу на глаз. Можно было бы предложить королю поговорить наедине, но по прошлому опыту он знал, что король не пойдет навстречу. Скорее он превратит беседу в фарс и привлечет внимание всех вокруг, даже, возможно, насторожит Седжануса. Поэтому Костис выжидал.

* * *

Орнон тоже выжидал и тревожился. Релиус был низвергнут. Королевские архивы пребывали в беспорядке. Король почти не разговаривал со своими баронами. Он все больше и больше отдалялся от придворных. На публике редко обращался к королеве, однако, как докладывали Орнону, за завтраком по-прежнему целовал ее, словно напоминая о своих правах.

* * *

– Ваше величество, – повторил Седжанус. Король наконец вышел из раздумья и обратился к насущным делам.

– Что?

– Мне очень жаль, ваше величество, но голубой кушак тоже испачкан чернилами.

– Ничего страшного, – сказал король. – Просто принеси мне…

«Принести что?» – подумал Костис. Если король сломается и скажет: «Принеси мне любой кушак», лакеи притащат тот, который не подходит к костюму по стилю или по цвету. Если он потребует какой-то определенный кушак, окажется, что он тоже забрызган чернилами или отправлен в стирку. Это могло продолжаться все утро, а король и так уже опаздывал. Слуги стояли перед ним в позах наигранной покорности, и Седжанус самодовольно ухмылялся.

– Принеси мне все кушаки, которые не забрызганы, не испачканы и не испорчены никаким иным образом, – устало велел король. – Я сам выберу.

Это был хороший выход. Вид у короля был измученный, а не победоносный. Лакеи удалились, прикидывая, сколько еще времени можно потратить на то, чтобы достать из гардероба и принести все кушаки, начав с наименее вероятных, пока наконец они все до единого не будут разложены поперек кровати и развешаны на мебели по всей комнате.

Наконец король был одет и готов к выходу. Он со всей свитой направлялся в храм Гефестии. Сегодня не будет ни утренней тренировки, ни завтрака с королевой. Визит короля в новый храм, еще строящийся в акрополе над городом, был знаменательным событием. Ведь когда Эвгенидес в прошлый раз обратился к Великой богине, она вместо ответа разбила все окна во дворце. Скорее всего, буря в тот день случилась по чистому совпадению, но, подумалось Костису, такие визиты – дело рискованное, и будем надеяться, что сегодня подобного отклика не последует.

Они вышли из дворца через ворота, соседствующие с конюшнями и псарнями, и пешком направились вверх по Священной дороге. Новый храм Гефестии строился на остатках фундамента древнего мегарона. Здесь, у временного алтаря, король и королева сыграли свадьбу. С тех пор в наосе были выложены новые стены, ненадолго накрытые тростниковой крышей. Оставшаяся часть фундамента до сих пор стояла открытой, и от прежнего здания сохранились лишь низовые камни, кое-где покрытые клетчатыми мозаичными узорами. Поверх них лежали беспорядочные груды щебенки, предназначенной для расширения фундамента, на котором затем возведут колонны, собрав их из лежащих неподалеку осколков. Король осторожно пробирался между каменными грудами, направляясь к двери наоса, возле которой его ждала жрица.

– Ваше величество, здесь ваш путь заканчивается.

– Я ищу ответа Великой богини и пришел поговорить с ее оракулом.

– Она знает и ваш вопрос, и ваш ответ.

– Я еще не задал его. – Король протянул свернутый лист бумаги.

– Она знает его, – повторила жрица.

Король попытался протиснуться в храм мимо нее:

– Тогда пусть скажет ответ.

Жрица протянула руку и остановила его:

– Не скажет.

– Тогда я сам спрошу у Великой богини.

– Нельзя.

– Ты хочешь встать между мной и Великой богиней?

– Никого из нас нельзя отлучить от богини, – сказала жрица, но руку не опустила. Уж не дойдет ли дело до драки, подумал Костис. А если дойдет, что делать? Помочь королю силой ворваться в храм? Смотреть, как жрицы выталкивают короля с храмового фундамента?