Король Аттолии

– А Эвгенидес не желает становиться королем. И что? – подтолкнул ее Релиус.

Аттолия с показной беспомощностью развела руками:

– Я согласилась урезать гвардию.

Релиус тоже ждал.

– При условии, что он спросит Телеуса и Телеус согласится.

Релиус открыто расхохотался. Он уже достаточно поправился, и никакая боль ему не мешала.

Королева воспитанно хихикнула:

– Однажды ты предложил мне примерно то же самое. Произвести в генералы простолюдина, получив на это согласие совета баронов.

– И я оказался прав, – напомнил Релиус. – Как только вы дали понять, что способны пренебречь этим советом, так сразу же смогли ставить на любые посты тех, кто вам нужен.

– Разве я ответила не так, как надо?

– Именно так, как надо. Телеус не склонится перед превосходящей силой. И не склонится перед доводами разума, и, будь проклято его упрямство, не уступит даже ради собственного спасения. Однако подчинится королю. Чтобы Телеус счел Эвгенидеса королем, тот должен им стать по-настоящему. Блестящая стратегия, моя королева.

– Рада слышать от тебя это, – тихо произнесла королева, опустив глаза на руки, сложенные на коленях. – Мне очень не хватало твоего совета.

Королева подобрала юбки, собираясь встать. Релиус неуверенным жестом остановил ее.

– Моя королева, – проговорил он. – Когда вы сказали, что все эти годы доверяли мне…

И тогда улыбка, которую она так часто прятала в голосе, отразилась на ее лице. Релиусу уже доводилось видеть эту улыбку. И он знал, что такое счастье выпадает мало кому. И приятно было сознавать, что один из этих немногих счастливчиков – король.

– Да, Релиус, – сказала королева. – Я тебе доверяла, но это не значит, что я не следила за тобой. У меня есть шпионы, которые следят за моими шпионами, и другие шпионы, которые следят за этими.

– Вот и хорошо, – с облегчением отозвался Релиус.

Королева покачала головой и предупредила:

– Теперь, мой друг, этому пришел конец. Ты возведен на новый уровень, туда, где тебе доверяют безо всяких условий. И не надо мяться и прятаться. Я поняла, в чем изъян твоей философии. Невозможно прожить, если нет человека, которому можно доверять безраздельно.

Она склонилась, поцеловала его в щеку, подобрала юбки и ушла. Релиус остался в тишине размышлять о новой философии.

* * *

Государственные дела шли своим чередом. Королева выказывала королю величайшую привязанность и нежность, и это воспринималось как вынужденный ритуал. Придворные относились к Эвгенидесу с осторожностью: он, конечно, всего лишь инструмент в руках королевы, однако инструмент опасный. Гвардия хранила обиду за своего капитана. Великие державы Континента с вежливым недоверием отвергали слухи о том, что Медийская империя готовится к войне, а король Сауниса постепенно возвращал страну под свою власть, хотя о Софосе, исчезнувшем наследнике, ничего не было слышно. Седжануса судили за подготовку заговора с целью покушения на короля, и он сумел доказать, что убийцы были подосланы Саунисом. Королева – вероятно, по указанию короля – избавила Седжануса от высшей меры наказания, и его отправили в ссылку в самые отдаленные провинции. Последний из убийц умер в королевской тюрьме, перед тем признавшись, что его услуги порекомендовал королю Саунису Нахусереш, бывший посол Медийской империи, недавно покинувший Аттолию.

* * *

Лакеи стояли и прислушивались к грохоту и звону, доносившимся из-за тяжелой деревянной двери. Тот факт, что до них вообще долетали какие-то звуки, говорил о масштабах творившейся внутри катастрофы. При каждом взрыве они мучительно вздрагивали, радуясь, что находятся в королевской кордегардии, а не в спальне рядом с ним. Ион переглянулся с Сотисом и выпучил глаза.

Король переселился в свои покои неделю назад. Где он ночевал, оставалось только гадать. Лакеи знали только, что по вечерам они укладывали его спать здесь, в королевской спальне, а когда приходили утром, он сам отпирал им дверь. И теперь они поняли, что этим их знания и исчерпываются.

Нынче утром Эвгенидес провел разговор с новым секретарем архивов, бароном Гиппиасом, и узнал, что убийц из Сауниса подослал Нахусереш. Потом король вежливо попросил у королевы позволения удалиться, вернулся к себе, якобы для того, чтобы переодеться перед завтраком с иностранным послом.

Но переодеваться король не стал. Вместо этого он, не говоря ни слова, жестом велел слугам выйти, с благожелательной улыбкой закрыл дверь спальни и потом, судя по звукам, разбил в комнате все, что могло разбиться.

Наконец грохот прекратился, щелкнул замок. Король распахнул дверь, отошел в сторонку и встал лицом к середине комнаты. Слуги осторожно, на цыпочках вошли. Им предстала печальная картина. По ковру были разбросаны обломки кресел. Балдахин над королевской кроватью превратился в лохмотья.

– Тот, кто расскажет об этом королеве, будет выпорот, – тихо произнес король. Нервная дрожь лакеев сменилась ужасом.