Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Будучи весьма счастлив возможностью немного отдохнуть, я воспользовался сложившимися обстоятельствами, чтобы оказаться в Меце в объятиях моей давным-давно покинутой семьи; обретя покой, я не занимался ни [своими] людьми, ни их делами и лишь вчера, проезжая через Шалон, я получил новости из Парижа... {2059}

Впечатление, которое возникает по прочтении этого послания, имеет мало общего с тем образом уверенного в себе героя, который рисуют современники и биографы (хотя и соотносится с психологией человека, отсидевшего в тюрьме из-за конфликтов с государственной властью и не имеющего ни малейшего желания очутиться там снова). Однако и помимо психологической характеристики Гоша письмо представляет немалый интерес.

Во-первых, Гош не просто снимает с себя ответственность - он перекладывает её на плечи Директории и двух министров, существенно занижая при этом количество отозванных из армии Самбры и Мёзы войск{2060}. Трудно рассматривать этот шаг иначе, чем стремление выиграть время. Во-вторых, Гош якобы полагал, что кто-то (кто?) должен был предупредить военного министра о передвижении части (почему не всех?) войск. Однако, судя по другим документам, никакой регулярной практики предупреждения министра в случае передислокации подразделений не существовало (подозреваю, просто потому, что обычно распоряжения на этот счёт исходили от самого министра). И, наконец, третье: виновными в данном случае, по сути, оказываются подчинённые Гошу генералы.

8 термидора (26 июля) Пишегрю огласил выводы комиссии, созданной Советом пятисот для расследования инцидента{2061}. Доклад был написан очень ярко и не оставлял в стороне ни одну несообразность этой странной истории. Привлекая внимание к необычайной уклончивости Директории и напоминая, что ни Директория, ни военный министр не берут на себя ответственность за передислокацию подразделений, председатель Совета вопрошал:

Что же это за новый орган власти, который по своей прихоти отправляет с одного конца республики на другой столь большое количество войск с приданной им немалой артиллерией?

Кроме того, даже если просто посмотреть по карте, какие дороги ведут с берегов Мёзы примерно от Намюра до Бреста, где войска должны были погрузиться на корабли, то очевидно, что солдаты должны были пройти к северу от Парижа, а уж никак не появиться с юга.

Хотя для стороннего наблюдателя позиция Законодательного корпуса понятна - нарушена Конституция, виновные должны ответить по всей строгости закона, а войска могут представлять непосредственную угрозу для законодателей - тем не менее не всё здесь было так просто. Как полагал один из роялистских агентов, действовавших в то время в Париже и находившихся в тесном контакте с депутатами, собранных доказательств оказалось недостаточно, чтобы обвинить кого-либо из директоров {2062}, а исход возможного суда над генералами, имевшими за спиной поддержку Директории, было сложно предсказать.

К тому же депутаты осознавали, что им в любой момент могут задать вопрос: а чего они, собственно, так испугались? Ведь если нет никаких доказательств антиконституционного заговора, выходит, что представители народа боятся лучших своих сынов, защитников отечества, неоднократно проливавших кровь на полях сражений. Тема оказывалась тем более щекотливой, что в столицу в изобилии поступали обращения солдат, осуждавшие засилье роялистов в Советах и полные угроз в их адрес{2063}. И вместо того чтобы обрушиться на Гоша в полную силу, депутатам то и дело приходилось подчёркивать:

И не приближение наших братьев по оружию может их [тревоги] вызывать, возвращение наших увенчанных лаврами детей всегда пробуждало в наших сердцах самые живые и самые нежные чувства любви, благодарности и патриотизма {2064}.

В конечном итоге и депутаты, и Директория предпочли сделать вывод, что поверили Гошу, тем более что генерал А. Ришпанс, непосредственно командовавший приблизившимися к столице войсками, заверил их, что понятия не имел о существовании «конституционного района» (по сути, он признался, что не читал конституцию){2065}. Законодательный корпус, правда, потребовал, чтобы войска в кратчайшие сроки были отведены от столицы, но и это распоряжение оказалось выполнено лишь частично.