Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Каждый человек, рождающийся на территории Франции, рождается свободным, и даже само попадание на эту территорию обеспечивает личную свободу [...]

Никто не может запретить делать то, что не запрещает закон. Никто не может быть принуждён делать то, что не предписывает закон, а закон запрещает только то, что противоречит правам другого и предписывает лишь то, что идёт на благо всех. Никого нельзя судить иначе как по закону, и судить могут лишь судьи, назначенные в соответствии с законом. Все французы были равны в своих правах, поскольку все были в равной мере защищены законом, когда они подчиняются ему, и в равной мере наказаны, когда идут против него.

Все французы могут достичь высших должностей в церкви, в армии и в магистратуре. Права таланта и достоинств всегда уважались законом, и тому есть немало примеров [...]

Все французы без малейших исключений могут избирать и быть избранными депутатами Генеральных штатов и давать своим депутатам наказы, коим те обязаны соответствовать [...]

Поскольку по древней конституции государства все французские граждане могут избирать и быть избранными в Генеральные штаты, и, как уже неоднократно отмечалось, ни один закон, ни один налог не может быть установлен без согласия штатов, из этого следует, что французский гражданин подчиняется только тем законам и платит только те налоги, на которые он согласился, высказавшись лично или через своего представителя, а это, по сути своей, и составляет общественную свободу.

Более того, при монархической форме правления французский гражданин в соответствии с законом обладает правами, которых он лишён при республиканской. Ранее все французские граждане могли избирать и быть избранными, сегодня немалое число французских граждан лишено одного или обоих этих прав. Ранее те, кого представляют, давали своим представителям полномочия, которым те должны были соответствовать; сегодня представитель может голосовать вразрез со взглядами тех, кто его избрал{2336}.

На этот панегирик можно было бы не обращать внимания, если бы многие его положения не воспроизводились раз за разом в подписанных королём документах. Так, к примеру, в одной из инструкций агентам говорилось: «Ни один француз не может быть лишён свободы без соблюдения закона. Ни один француз не может преследоваться или быть наказан ни за одно действие, не запрещённое законом»{2337}.

В 1798 г. во время написания мемуара «Об обязанностях короля» Людовик XVIII вновь возвращается к мыслям о конституции, формулируя их не только для племянника, но и для самого себя:

Самый опасный подводный камень для добродетельного короля - это благое стремление к нововведениям. Следует признать, что оно чрезвычайно соблазнительно. Когда видишь в нашей стране институты, которые кажутся порочными, а где-то в ином месте те, которые не только кажутся хорошими сами по себе, но и полученный опыт говорит в их пользу, трудно сопротивляться желанию отменить одни и ввести другие{2338}.

Между тем, предостерегает король, торопиться не стоит. Следует сначала выяснить: те институты, которые планируется отменить, плохи ли они в основе своей? Нет ли им аналогов в истории своей страны? Имеет ли право король менять конституцию? А если имеет, будет ли от этого больше пользы, нежели вреда?

На последних двух вопросах Людовик XVIII останавливается особо, спрашивая у племянника, задумывался ли тот когда-нибудь, что такое быть королём?

Быть может, вы привязаны к идее абсолютной власти, перед которой Закон умолкает или его, по меньшей мере, можно менять по собственному желанию? Это было бы довольно опасной ошибкой: у короля Франции, несомненно, куда больше власти, чем у короля Англии, но и его власть имеет свои пределы. Нация тоже имеет свои права. И если подданный, который отказывается повиноваться, - мятежник, то государь, который нарушает права нации, - тиран, а в чём-то и он мятежник, мятежник против Бога, поскольку, как говорил Святой Павел, «qui ordinationi resistit, Dei resistit»{2339} [...] Иными словами, этот порядок, столь уважаемый, что сопротивляться ему означает сопротивляться самому Богу, - это конституция той страны, в которой родился, тот писаный или неписаный договор, который соединяет подданных с сувереном и суверена с подданными, та благословенная цепь, первое звено которой в руках Всемогущего. Франция его имела, вернее, она всегда его имеет, без него я не был бы королём...{2340}