Читаем Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг. полностью

Теоретическая часть оказалась относительно невелика, Курвуазье изложил её в двух текстах, являющихся проектами обращений («Adresse») от имени короля{2320}. Прежде всего, выражалась уверенность, что французы успели разобраться в сути республиканской власти:

Уже долгое время Республика предстает перед вашими глазами лишь как отвратительная и кровавая химера; уже долгое время она напоминает вам лишь о злодеяниях, предлогом для которых она стала, и бедах, которые вам пришлось претерпеть{2321}.

А ныне, отмечалось в обращении, написанном после 18 брюмера, она и вовсе превратилась в «бесплотный призрак», «памятные дни 9 и 10 ноября уничтожили последнее, что от нее оставалось».

Основные цели королевской власти обозначались весьма лаконично: «Простить, восстановить умеренную мудростью монархию (monarchie sagement tempérée), исправить злоупотребления и предотвратить их возвращение»{2322}. Общие очертания нового порядка также должны были, в первую очередь, навести на мысли о готовности монарха к компромиссу:

Мы внимательно и беспристрастно изучим как древние учреждения, чтобы отменить те из них, которые оказались порочными, так и новые институты, чтобы сохранить те, которые полезны; и из этого мудро составленного соединения старого порядка и порядка нового возникнет во всех областях управления такое положение вещей, которое, не затрагивая принципов Монархии, станет наилучшим для блага государства. Так мы заставим даже саму революцию послужить ко всеобщей пользе, чтобы она, по крайней мере некоторым образом, компенсировала причиненный ею непоправимый вред{2323}.

Осознавая, что имеющейся в распоряжении двора информации не достаточно, чтобы выстроить полноценную схему будущего государственного устройства страны, королю предлагалось заявить:

Французы, верьте, что эти обещания продиктованы нам справедливостью, поскольку не думаете же вы, что они вырваны у нас необходимостью. Однако, находясь вне нашей страны и столь далеко от наших границ, мы не можем облечь их [эти обещания] в форму законов: мы сумеем сделать это, лишь когда воцарятся мир и порядок; окутывающая нас тьма позволяет нам лишь обозначить общие очертания планов, но не позволяет детализировать наши идеи и предписать способы их реализации на практике...{2324}

В связи с этим предполагалось установление на переходный период временного режима, а лишь затем «возведение здания реставрации [...] на фундаменте, который обеспечит ему вечное существование».

Таким образом, составленные Курвуазье проекты обращения короля к французам перекидывали мостик к идее, которую Людовик XVIII вынашивал долгие годы: основой для будущего режима должны были стать фундаментальные законы французской монархии. Об этом говорилось ещё в Веронской декларации, и лорд Макартни докладывал в Лондон в августе 1795 г.:

Что же касается древней конституции Франции, он смотрит на нее практически с тем же почтением, с каким лорд Кок{2325} относится к обычному праву (common law) - мудрость веков, торжество разума и т. д. и т. п., и он рассматривает ее как единственно возможную форму правления, подходящую для французской нации и способную контролировать ее импульсивность{2326}.

Макартни передавал слова короля о том, что эта конституция

в надлежащей и сложившейся форме восходит ко временам Филиппа Красивого, а те несовершенства, в которых её обвиняют, изначально не были её неотъемлемой частью, они являются её нарушениями, которые

ни один конституционалист так не стремится исправить, как он сам. Он также добавил, что, поскольку Франция не остров, а континентальная держава, ей требуется армия для защиты её протяжённых границ, и абсолютно необходимо, чтобы государь обладал сильной и обширной властью{2327}.

Тезис довольно неожиданный, поскольку до Филиппа IV, который правил на рубеже XIII-XIV вв., сложилось относительно небольшое количество фундаментальных законов, таких как наследование короны, право первородства и переход трона по мужской линии, да и то последнее очень условно: вопрос стал актуальным лишь в царствование его преемника, Людовика X. Поскольку Людовик XVIII историю отлично знал, столь ранняя дата была названа им явно неспроста. По всей видимости, это оставляло руки короля развязанными, ведь любое более позднее наслоение всегда можно было посчитать «нарушением». Впрочем, в полном согласии со словами короля, Ф. Козанде и Р. Десимон полагают, что «салический закон - это единственный фундаментальный закон и что сопутствующие ему принципы (в том числе неотчуждаемость домена), которые юристы также привыкли считать фундаментальными, представляют собой логические следствия закона о наследовании»{2328}.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мир французской революции

Гракх Бабёф и заговор «равных»
Гракх Бабёф и заговор «равных»

Люди конца XVIII в. не могли подобрать подходящего слова для обозначения друзей Бабёфа, поскольку его еще не было. Лишь следующий век, XIX, породит это слово. Пуще прежнего пугая обывателей, пойдет оно путешествовать по Европе, а сто лет спустя после смерти Бабёфа докатится и до России. В веке XX оно уже будет знакомо всем школьникам, и одни станут произносить его с ненавистью, тогда как другие - с восторгом.Слово это - КОММУНИСТЫ.На рубеже столетий, когда век белых париков уже закончился, а век черных сюртуков еще не настал, когда Робеспьер уже лежал в могиле, а Бонапарт еще не помышлял о власти, когда Павел вот-вот должен был занять место Екатерины II, а паровая машина - прийти на смену лошадиной тяге, кучка странных французов впервые в истории предприняла попытку построить в масштабах целого государства общество, основанное на коллективной собственности.Впрочем, кучка ли? И такими ли уж странными были они для своей эпохи? Эти вопросы будут среди многих, на которые мы попробуем дать ответ в данной книге.Книга М. Ю. Чепуриной посвящена Г. Бабёфу и организованному им в 1796 году заговору «равных». Этот заговор (имевший одновременно и черты масштабного общественного движения) был реакцией на разочарования, которыми для городской бедноты обернулись Термидор и Директория, а также первой в истории попыткой переворота с целью установления коммунистического порядка в масштабах целой страны. В книге исследуется интеллектуальная эволюция предводителя «равных», приведшая его от идеи прав человека и свободы мнений к мысли о необходимости диктатуры и внушения народу «правильных» взглядов. Реконструированы многоступенчатая структура заговора и повседневная деятельность «равных». Особое внимание уделяется взаимодействию заговорщиков с общественностью и восприятию их французской публикой.Монография основана на широком круге источников, как опубликованных, так и архивных. Для историков, преподавателей истории, студентов и широкого круга читателей.

Мария Юрьевна Чепурина

История
Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций
Французская экспедиция в Египет 1798-1801 гг.: взаимное восприятие двух цивилизаций

Монография посвящена Египетскому походу и связанной с ним более широкой теме взаимного восприятия Запада и Востока в Новое время. В книге предпринимается попытка реконструировать представления французов и жителей Египта друг о друге, а также выявить факторы, влиявшие на их формирование. Исследование основано на широком круге источников: арабских хрониках, сочинениях путешественников, прессе, дневниках и письмах участников Египетского похода, как опубликованных, так и впервые вводимых в научный оборот. Для историков и широкого круга читателей.The book is dedicated to the Egyptian campaign of Bonaparte and to the wider question of mutual perception of the Orient and the Occident in modern epoch. The author attempts to reconstruct image of the French in the eyes of the inhabitants of Egypt and image of the Orient in the eyes of the French and to determine the factors that influenced this perception. The research is based on a wide range of sources: the Arab chronicles, travelers writings, the press, diaries and letters, both published and unpublished.

Евгения Александровна Прусская

История
Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.
Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Монография посвящена жизни и деятельности в 1794-1799 гг. лидера французского роялистского движения - Людовика-Станисласа-Ксавье, графа Прованского, провозглашённого в 1795 г. королем под именем Людовика XVIII. Эпоха Термидора и Директории была во Франции временем усталости от республики и ностальгии по монархии, роялисты то и дело выигрывали выборы в центральные органы власти, реставрация королевской власти казалась не только возможной, но и неизбежной. Все эти годы, находясь в изгнании, Людовик делал всё для того, чтобы восстановить монархию и вернуть себе трон предков. В центре исследования находятся его проекты и планы, окружение и интриги, борьба за международное признание и разработка законов для обновлённой французской монархии. Особое внимание уделено его руководству роялистским движением, успехам и неудачам сторонников реставрации. Книга основана на широком круге французских, английских и российских архивных источников.

Дмитрий Юрьевич Бовыкин

История

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее